Мадонна и свиньи

Свернув с грязной дороги, он зашагал по опавшей листве и полёгшей жёлтой траве. Деревья росли не слишком густо, в основном лиственные, теперь голые, и взгляд, как выведенный на прогулку пёс, забегал далеко вперёд. Внимание Алексея Андреевича привлекла стая ворон, кричащая и кружившая над одним деревом, на котором болтался, чернея, неизвестный предмет. Что за плод, огромный и бесстрашный, висит тут наперекор наступающим холодам? Старыгин приблизился. Дерево оказалось рябиной, предмет – висельником. Судя по одежде, это был бомж или нищий. Их столько развелось в последнее время, что власти замучились принимать крутые меры. Их отлавливали по всему городу и без суда вздёргивали на ближайших фонарных столбах. «Неужели озеро казней вышло из берегов! – подумал Старыгин. – Неужели ОНИ докатились до осквернения природы?!» Но приглядевшись, он понял, что здесь дело обошлось, скорее всего, без блюстителей. На стволе рябины перочинным ножом было вырезано: «Идите на х..! Я сам». На земле валялись окурки и пустая бутылка из-под водки. Покинутому им миру самоубийца показывал язык. Вместо глаз у него зияли дыры, на голове его сидела ворона.

Алексей Андреевич закурил и подумал, что и этот способ не годится. Плебейская несдержанность в виде высунутого языка претила ему. Да и не зол он был на жизнь, чтобы дразнить её как бы то ни было. Просто устал он и сделался к ней равнодушным. Пожалуй, его бы устроила пуля. Скромно и мужественно. Но где взять деньги на пистолет и как связаться с чёрным рынком?

В городе затрещали выстрелы – несколько автоматных очередей. «Везёт фирмачам, – усмехнулся Старыгин, – изобилие сопутствует им даже в смерти». Вот для кого не жалеют патронов! Опять какая-то фирма попалась на неуплате налога, и все её сотрудники поставлены к стенке. Машина налоговой полиции таскает за собой прицеп – передвижную стенку размером 2,5 на 5 метров, выкрашенную «под кирпич», но сделанную из спецсостава, в котором пули вязнут, как мухи в паутине. Сей «панелевоз» всегда сопровождает толпа зевак, и вообще он пользуется любовью у бедных слоёв населения как некий символ справедливости. Бедняк, которому, быть может, завтра висеть на фонаре, знает, что и богач не застрахован от стенки, – и утешается этим. Налогоинспекторов в народе ласково называют «каменщиками», а старая поговорка «Его морда кирпича просит» приобрела на фоне красной стенки новое зловещее звучание.

Аккуратно обходя грязь, Алексей Андреевич возвращался домой. Дождь перестал, и закрытый зонтик служил Алексею Андреевичу тростью. При порывах ветра, как бы приветствуя ветер, брался Старыгин за шляпу. Темнело.

«Не вскрыть ли вены, не принять ли яд? Но чтобы пустить в дело нож, нужна крепкая верная рука, а мои руки давно изменяют мне с ДРОЖЬЮ. Насмешу, чего доброго, кур, сделав вместо глубокого разреза царапину! Из ядов же в моём хозяйстве имеется только уксусная кислота. Я помню, как один мужик, после того как жена не дала ему на водку, опохмелился этой штуковиной. Опохмелился он утром, скорая помощь увезла его после обеда, и только к вечеру следующего дня он поймал кайф. Такие муки ожидания меня не устраивают. Мне нужно БЫСТРОДЕЙСТВУЮЩЕЕ средство. Где ты, цианистый калий, где ты, мышьяк, где вы – на худой конец, – братья зарин и заман?!»

Да, велика смерть, а остановиться не на чем. Шёл Старыгин в поисках средства. Вечер шёл, ночь и ещё один день, но так ни к чему и не пришёл. Нервы его стали сдавать. «Пусть судьи решают!» – махнул он рукой и выбросил в мусоропровод электробритву. И когда настал час бритья, Старыгин лишь злорадно усмехнулся. Через некоторое время улика была налицо, точнее на лице. Борода сделала Алексея Андреевича преступником. Он вышел на улицу, сел в трамвай и доехал до Комсомольской площади. Его взяли прямо на остановке.

– Что, боярин, жить надоело? – спросил блюститель, надевая ему наручники.

– Да, – чистосердечно признался Старыгин.

– В таком случае надо было одеться похуже. Сейчас бы уже висел на фонаре. А так придётся передать тебя судьям.

– Да здравствует советский суд! – процитировал Алексей Андреевич популярное кино, а от себя добавил: – Хочу напоследок сыграть в судейскую рулетку.

– Ну-ну, – усмехнулся блюститель, – сыграй!

* * *

Башня Смерти, куда заключили Старыгина, возвышалась в центре города. Собственно, это было не столько высокое, сколько длинное П-образное здание (город под знаком ПИ), дополненное в одном углу небольшой башенной надстройкой, переходящей в шпиль. Так что ЦЕЛОЕ в данном случае носило название своей части – части хотя незначительной относительно общего объёма сооружения, но примечательной с точки зрения архитектуры. Стык башни и шпиля образовывал открытую террасу, ограждённую железными перилами. Днём и ночью, круглый год по террасе кружил часовой. В целом же Башня Смерти представляла собой универсальное заведение правосудия, работающее полный, законченный цикл: суд, тюрьма, казнь.