Маджуро

— С крабом, говоришь? Если с крысятиной, я тебе твои пирожки, знаешь, куда засуну?

— Хорошие у меня пирожки! — возмутилась торговка, немолодая женщина с ярко накрашенным лицом. — Муж гадов ловит, я готовлю! А не нравится, катитесь к Двурогому!

— Ну-ну, — хмыкнул Рамо.

— Ладно, давай все, — распорядился Куница. — Выпить есть что?

— Бражка есть.

— Наливай своей бузы, — обрадовался Рамо. — Зашибись!

Пока ели и пили, Арена окончательно забилась народом. Прибыли советники, придворные, рейки и их расфуфыренные жены и любовницы. Пустовало только императорское место. В соседнем с ним кресле Куница заметил смешливую девчонку по имени Кора, встреченную им во дворце, — говорили, что это новая фаворитка Маджуро. Им тогда удалось перекинуться парой слов, и она запала ему в душу.

Вдруг все затихли, а из ворот напротив Врат смерти уверенно вышла знакомая массивная фигура. Император!

Возбужденный шепот и выкрики стихли, народ замер в ожидании. Взгляды всех присутствующих устремились на него. Маджуро остановился в центре и медленно, будто всматриваясь в каждое лицо, огляделся. В мертвой упругой тишине раздались рукоплескания, сначала слабые и редкие, потом набирающие силу и отдающиеся эхом по Арене.

Император поднял руку, и все стихло — мгновенно. Кунице даже показалось, что он оглох.

— Братья и сестры мои! — прокатился по Арене зычный голос Маджуро. — Сегодня вы собрались здесь, чтобы посмотреть, как я сражусь с Игнатом, бывшим гладиатором, чемпионом Арены и главарем преступного мира…

— Слыхал? — довольно осклабился Рамо, пихая локтем Куницу. — Мы с тобой братья императора!

— Мы сразимся… — продолжил император.

— И ты сдохнешь! — перебил его кто-то с трибуны. Куница нашел выскочку взглядом — кто-то из игнатовских псов.

— Может, и так, — невозмутимо согласился император. — В любом случае это будет бой за Империю. Потому что Игнат в сговоре с моим кузеном Рецинием, и если победит он, у вас будет новый правитель.

— Уж лучше он, чем ты! — выкрикнул тот же мужик.

— Нет, не лучше! — Маджуро повысил голос, хотя казалось, что громче уже некуда. — Потому что я — больше, чем император. Я — больше, чем человек! И теперь я объявляю об этом открыто! Пресвятая мать явилась мне и указала путь! С ее поддержкой Империя снова станет великой! С ее благословения я сделаю жизнь наших граждан лучше! Бесплатная медицина! Бесплатное образование талантливым детям! Мирные и спокойные дороги и города!..

Кунице показалось, что Маджуро перебирает с патокой. Беспросветному дураку понятно, что все это пустые слова, и говорит их император, чтобы еще больше одурачить одураченный народ. Остаток пылкой речи он откровенно зевал, удивленно подмечая, что в основной массе зрители увлеченно слушают императорские обещания.

Но последние слова, произнесенные императором, вдруг всколыхнули не только трибуны, но и самого Куницу:

— Рециний хочет расколоть страну! Я же хочу объединить! Сейчас, пока есть время до боя с Игнатом, я докажу, что Пресвятая мать вместе со мной. С трибуны ко мне может спуститься любой тяжелобольной или калека, и я излечу его!

Император замолчал. В возникшей тишине ошеломленные зрители вдруг услышали:

— Эй, ваше величество! Я, Финн, с рождения неходячий! Все меня знают, я не подставной! Чо, мне спускаться? — Прокричавший глумливо гоготнул.

— Давай, Финн! Выведи Кислого на чистую воду! — захохотали люди. — Мы тебя знаем!

Финна знали все. Глава гильдии попрошаек, которого хотя бы раз в жизни встречал каждый горожанин, был своего рода уважаемым человеком и мог бы жить в верхней части столицы в шикарном особняке, не будь у него строгих понятий о том, что позволено попрошайке, а что нет. Назвался нищим — будь им. А деньги используй на благо общества таких же калек.

— Конечно, Финн! — Императору все-таки удалось перекричать голосящие трибуны. — Спускайся!

Ловко перебирая мощными руками, калека пополз вниз, к лестнице, ведущей к одной из немногих металлических дверей к ристалищу. Оно было огорожено высоким ограждением в три человеческих роста и рвом.

Под ироничные комментарии зрителей Финн по мостику через ров выбрался на песок Арены и, оставляя за собой след волочащихся ног, подполз к Маджуро и сел, уставившись на императора. Поглядев на него, обернулся и проорал:

— Его величество настоящий! Такой же… как на картинках!

Отсмеявшись, все снова затихли в ожидании редкостного зрелища. Куница даже привстал, чтобы рассмотреть, что происходит.

Император положил руки Финну на плечи и замер, уставившись в одну точку. Калека обмяк, но завалиться ему Маджуро не дал. Минута, две, три… Слышно было, как дышит Рамо, который, как ребенок, широко распахнул глаза, разинул рот и ждал чуда. Наконец, император отпрянул, и попрошайка начал падать, но в последний момент оперся на руку и замер.

— Что там у тебя, Финн? — нетерпеливо стали драть горло с трибун.