Мафия

Тем временем в вестибюле один из "псов" объясняет что-то официанту и передает завернутую в бумагу бутылку. Проходит в зал, присоединяется к напарнику. Сидят они по соседству с патроном, пьют боржом.

А официант торжественно приближается к Ковалю. Он несет ту самую бутылку, бережно обернув ее салфеткой.

- Ради вас и дамы, - почтительно склоняет голову. - Нашли французское шампанское.

Наливает бокалы и ретируется.

- За твое изобретение! - Вероника отпивает глоток. - Очень вкусно! А что ты изобрел?

- В фантастике называется "нуль-транспортировка". Показываю принцип.

Коваль раскладывает рядом две салфетки, под левую помещает ключи от машины. Поднимает салфетку - ключи исчезли, но появились под салфеткой справа.

Вероника по-детски заинтересована.

- Еще раз! - требует она.

Оркестр заглушает дальнейшие реплики, а когда стихает, мы снова слышим разговор:

- Человек человеку редко встречается. Вот был у меня попутчик из Хабаровска. Я даже телефон ему дал, но...

- Тоску по людям я понимаю. По хорошим. Нет, даже по плохим! - вырывается у Вероники.

Она сама смеется тому, что сказала, но Ковалю следовало бы расслышать жалобу на одиночество.

Однако он отвлечен цветочницей, разносящей между столиками букетики в целлофане. Подзывает ее и покупает их все оптом.

- Другие женщины останутся без цветов, - пробует протестовать Ника. Олег, ты все время что-то даришь, даришь. Я как-то от этого... устаю...

- Ты возбуждаешь во мне инстинкт жертвоприношения. И потом сегодня такой день...

Вдруг он вскакивает и направляется к эстраде.

Вероника удивленно провожает его взглядом, "псы" - бдительными.

После недолгих переговоров Коваль занимает место ударника. Короткое музыкальное вступление - и он начинает увлеченно солировать. Сегодня для него большой победный день!

Одна из подмосковных "зон отдыха" в лесу. Сезон кончился, безлюдно, пустая палатка "Прокат спортинвентаря", засыпанные палой листвой скамьи, отслужившие свое плакаты о правилах купания.

К центральной вытоптанной площадке ведут две дороги. Сейчас по ним медленно съезжаются три "Волги" справа и три слева. Они выстраиваются борт о борт по краям площадки, одна группа против другой, оставив между собой нейтральную полосу метров в тридцать шириной. И несколько секунд протекают в молчании и неподвижности.

Затем из двух машин высыпают "мальчики" Хомутовой, числом десять, знакомые и незнакомые нам персонажи. За ними появляются она сама и Феликс.

В ответ распахиваются дверцы с противной стороны и выпускают на свет Мордят в полном составе, Морду и двух неизвестных нам дотоле дельцов - тоже с подручными.

Хомутова и Феликс неторопливо трогаются вперед. Морда с коллегами следуют их примеру.

Протокола для подобных встреч, разумеется, нет, инициатива предоставлена людям Коваля, и компания Морды лишь подражает им. Поэтому раз сопровождение Хомутовой и Феликса осталось при машинах, то и Мордятам, двинувшимся было навстречу оппонентам, сделан знак не рыпаться.

Двое натрое сходятся представители наркобизнеса для переговоров в центре площадки. Один из дельцов немолодой, высокий, резкий в движениях, желчный. Другой флегматичный гладкий щеголь, почему-то в вечернем костюме, на шее бабочка, в кармане цветной платочек.

Сошлись, остановились, заговорил Феликс.

"Псы" настороженно наблюдают, каждый вроде бы просто переминается на месте, но так переминается вратарь, ожидая мяча.

Мордята тоже полны воинственной готовности, но у них иная выучка - правые руки в оттопыренных карманах.

Феликс заканчивает короткую речь:

- Итак, мы обеспечиваем снабжение и берем на себя вашу защиту.

- Кроме вас, пока защищаться не от кого! - выпаливает желчный.

- Пока, - подчеркивает Феликс, - пока дело сравнительно молодое. А дальше неизбежно начнется рэкет. Понадобится и физическая защита, и юридическая. На Западе, когда организуется трест, поглощающий мелкие фирмы...

- Запад нам не указ! - прерывает желчный и взглядывает на флегматика.

- Я человек маленький, - притворно смиренничает тот.

- И у маленького человека могут быть большие неприятности, - замечает Феликс.

- Контингент у меня - сплошь уголовники. Авось сами отобьемся, - и щеголь поправляет бабочку, скрывая под скромностью каменное самодовольство.

Феликс набирает воздуху для новой красноречивой тирады, Хомутова его опережает.

- Про него ясно. А вы? - спрашивает у Морды.

- Сроду ни под кем не ходил, сам себе голова! И молодежь сомневается. Хотим, говорят, семейный подряд!

Эта шутка, предлагающая более примирительный тон, позволяет надеяться на возможность согласия.

- Подумайте! - смотрит ему в глаза Феликс. - В данной ситуации самолюбие плохой советчик, - говорит он всем.

- У меня возражения чисто экономические, - отзывается желчный. - Говорите, льготы? Грабеж!

- А ты, отец, не жадничай! - злится Феликс. - Похороны дороже!

Желчный гневно вскидывается, отпрянув на полшага.

Всплеск эмоций замечен охраной, она дергается вперед, но всевидящая Хомутова дает отмашку, и обе группы отступают.

- Извините его, он зря нервничает, - улыбается Хомутова. - Мы вас слушаем.

Желчный, как верно определил Феликс, болезненно жаден.