Мафия СС

В этой главе, посвященной 1945—1947 годам, я хочу познакомить читателя с «вервольфами» («оборотнями») СС, действовавшими в освобожденной Польше. Их поддерживали те, кто занимал высокое положение в вооруженных силах Соединенных Штатов.

…Эта история длилась несколько месяцев. Она заслуживает того, чтобы ею всерьез занялась официальная комиссия. Работы ей хватило бы по горло. Я же расскажу об удивительном журналистском приключении, не скрывая своих чувств к мозговому тресту, обслуживавшему бывшего торговца носками, который неожиданно стал преемником великого Франклина Д. Рузвельта.

Это было осенью 1946 года. Вместе с коллегами, французами и американцами, я проводил время в поездках между Баден-Баденом и Франкфуртом. По Германии, разделенной на оккупационные зоны, разносился запах пепла и тления, запах разоренных городов и человеческих боен — Дахау, Бухенвальда. Нам, уцелевшим свидетелям, казалось, что мы во вселенной кошмара. Офицеры Си-ай-си и французских служб безопасности присоединялись к нам после окончания рабочего дня. Все мы занимались одним делом, преследовали одну цель и нередко расспрашивали одних и тех же людей.

Гостиница «Сансет инн» на шоссе Франкфурт — Гейдельберг была одним из мест наших встреч. Я вспоминаю те туманные вечера, когда мы добирались почти вслепую до этого маленького теплого очага, где царило дружелюбие. Нам хотелось забыть уродливо торчавшие стены, каркасы уничтоженных заводов и машин. Мы ориентировались по ним, словно по дорожным знакам. За бутылкой виски мы мечтали о лучшем мире и справедливом будущем, свободном от демонов в касках. Самые разные посетители теснились у столов из светлого дерева: офицеры британских десантных войск, французские военнослужащие из Африки, американские солдаты с Гавайских островов.

Кем мы себя чувствовали: актерами, зрителями, победителями?

Мой друг офицер Брайан, следователь из Си-ай-си, неизменно говорил мне: «Мы — охотники за тенями…»

Однажды вечером, несмотря на то что мы обильно запивали сосиски белым мозельским вином, он оставался мрачным.

— Каждый день, — продолжал он, — к нам поступают неприятные новости. Нацисты, которых мы преследуем, находят друг друга, объединяются и ускользают из наших рук. Я, естественно, не говорю о важных персонах, исчезнувших прошлой зимой. Речь идет о более мелких сошках из НСДАП, среди которых полно эсэсовцев, о втором поколении «вервольфов», подготовленных лучше, чем первое. И здесь, как в природе: сначала ручейки, а затем потоки…

Я ответил с некоторой недоверчивостью:

— Твой поток грязной нацистской воды должен в конце концов куда-нибудь впадать. Таков закон природы.

Приподняв очки в золотой оправе, Брайан, в прошлом профессор физики в Вермонте, сказал не без назидательности:

— Ты забыл о каналах, прорытых людьми? Увы, эти каналы существуют. Они ведут наших оборотней на восток, к границам земель, где говорят по-польски, и еще дальше… Эта миграция поощряется некоторыми военными, носящими нашу форму. Это неслыханная афера, которая выходит за рамки моей компетенции; она касается исключительно высших чинов из отдела «G-2». Ею занимаются какие-то полковники, только что прибывшие в Германию. На их мундирах нет никаких наград. — Брайан овладел собой и закончил: — Я не хочу нарушать правил военной иерархии. Это непросто. Но почему бы тебе, удачливому журналисту, не побывать за пределами Берлина?..

Гнусный эпизод заставил меня забыть об этом разговоре. На следующий день, заблудившись в пригороде Дармштадта и спасаясь от проливного дождя, я заскочил в первую попавшуюся пивную, которая уцелела под бомбежками. Как и всюду, завсегдатаи и здесь с унылым видом тянули из кружек некрепкое пиво. За пять сигарет и плитку шоколада мне предложили в этой пивной жилье и стол.

Принесли единственное имевшееся блюдо: кусок телятины с брюквой и половиной картофелины. Первый же проглоченный кусок вызвал тошноту. Мясо, которого в то время вообще не было в немецких магазинах, имело неприятный сладковатый привкус. Коричневый мучной соус не устранял его.

Безумная догадка пришла в голову. Я завернул кусок мяса в два слоя газеты, отодвинул тарелку и натянул куртку. Сверток я передал на ближайший пост военной полиции. Через несколько часов анализ, сделанный военным врачом, подтвердил мое ужасное подозрение: то было… человеческое мясо.

Поломка джипа по дороге в Мюнхен помешала мне узнать результаты этого дела. Существовала ли около Дармштадта скотобойня, где убивали людей? Беспризорных детей или помешанных? Или, быть может, истоки ужасной торговли в морге гражданской больницы? В то время в Германии умирали так легко… Честно говоря, мое открытие не произвело большого шума. Каннибализм и раньше бывал среди поверженного войной населения.