Мафия СС

— Живым, насколько это возможно. Но мы не поколебались бы ликвидировать его, если бы сопротивление оказалось непреодолимым. Разве он не был приговорен к смерти в Нюрнберге? Мы бы только привели в исполнение всемирно одобренный приговор…

— Значит, это был штурм?

— Он был назначен на 10 ноября 1952 года. 30 октября мы встретились с нашими «гидами», с которыми старались видеться как можно реже, чтобы не вызвать к ним подозрения. Мы передали им задаток. 8 ноября они явились ко мне ужасно расстроенные и объявили, что Борман со своим отрядом спешно покинул свое убежище. На следующий день они вновь явились и, едва переведя дух, сообщили, что Борман находится в отеле «Нуово мундо» в Баие.

— Вы все еще доверяли Дауху и Крюгеру?

— Конечно. Эти ребята стали совершенно своими, хотя и допускали промахи, задавая слишком много вопросов. К тому же мы, естественно, не могли рассчитывать на содействие профессиональных разведчиков…

— Так что же дальше?

— Не останавливаясь перед затратами, я переправил шесть человек, в том числе наших бывших эсэсовцев, на самолете в Баию. От этого большого порта нас отделяло более 4 тысяч километров. На улицах Баии было оживленное движение, там выросли десятки новых зданий. В отеле мы узнали, что разминулись с Борманом всего на двадцать минут. Два бразильца-свидетеля опознали его по нашим фотографиям. Он сел в такси с двумя «мускулистыми секретарями». Машина затерялась на улицах, ведущих в предместье. Было ясно, что он не собирался ехать на вокзал или в аэропорт. Тогда мы пришли к выводу, что Дауха и Крюгера разоблачили, и какой-нибудь информатор, работавший в аэропорту, предупредил по телефону мнимого «бизнесмена», остановившегося в «Нуово мундо».

— Вы, конечно, избавились от их услуг?

— Не сразу. В конце концов, они были для нас своего рода собаками-поводырями. Их поиски приводили к новым переездам, весьма ощутимым для наших финансов. Из Баии мы отправились в Куритибу, штат Парана, куда вел след Бормана. Оттуда в Понта-Гросу, к счастью, расположенный неподалеку. Даух уверял нас, что на этот раз все приготовлено к тому, чтобы мы наконец схватили Бормана. И снова неудача: накануне нашего приезда Борман покинул штат Парана на местном двухмоторном самолете. Тот факт, что он выбрал достаточно мощный самолет, указывал на его намерение осуществить длительный перелет. Маршрут полета, представленный в аэропорт, из которого вылетел самолет, не был соблюден.

— Вы уверены, что речь не идет о каком-то другом беглеце? Ведь вы вернулись ни с чем?

— Да, это точно был Борман. Мы получили подтверждение от сотрудничавшего с нами бразильского чиновника, которому я обещал хранить молчание. Ни с чем, вы говорите? Не совсем так, поскольку мы нападали на след Бормана на самом севере Бразилии в Жуан-Песоа, городке, где он должен находиться, естественно, под другим именем.

Мой хозяин глубоко вздохнул:

— Местные власти охотно помогли нам провести полуофициальное расследование. В новом удостоверении личности Бормана под номером 19 указывается имя и профессия. Саул Гольдштейн, родом из Германии, коммивояжер. Служащие отеля и ресторана опознали его по нашей фотографии, сделанной восемь лет назад, уточнив, что теперь у него меньше волос, отвислые щеки и двойной подбородок. Он должен весить килограммов 105. Но я думаю, что в течение зимы 1953 года он придерживался строгой диеты. Хороших немецких врачей, бывших «диетологов» в лагерях смерти, немало на Латиноамериканском континенте. Возможно, он сделал также пластическую операцию: способ, с помощью которого мы похитили Адольфа Эйхмана, посеял панику среди всех нацистских беглецов в Аргентине и Бразилии…

М. Ф. далее рассказал о конце своей безрезультатной охоты на Бормана. С напарником он посетил множество затерянных уголков Бразилии, в частности Мату-Гросу, а затем отбыл в Европу. Я поинтересовался, порвал ли он с Крюгером и Даухом.

— Из-за недостатка средств мы были вынуждены отказаться от их услуг. Один из них нанес визит команде, которая сменила нас на следующий год, и потребовал денег. Он обещал сообщить сведения о других известных нацистах и произнес имя Эйхмана.

— И эти сведения были использованы?

— По-видимому. Но я не уполномочен рассказывать вам о расследовании столь же трудном, как и наше, проводившемся уже другими людьми.

Эта беседа происходила в 1960 году. Много лет спустя я вновь встретился с М. Ф.

— Вы думаете, что Борман мертв?

— Он смертен, как каждый из нас… Ему уже 70 лет, но у него отменное здоровье, не подорванное походной жизнью на Восточном фронте. Этот беглец наверняка живет как рантье на удаленной от цивилизации асьенде, вдыхая чистый воздух андских плоскогорий. Одна деталь убеждает меня в том, что он жив и весьма активен…

— Какая же?