Мафия СС

— Периодические объявления о его смерти, о которых мы только что говорили. Мне они кажутся частью сценария, преследующего двойную цель: первая — предотвратить все попытки поисков, проводимых серьезными людьми, а не репортерами газет, жаждущих сенсаций; вторая — возродить в Европе в неустойчивом сознании молодежи, как немецкой, так и других стран, «золотую легенду» об СС и стимулировать пронацистскую пропаганду, не затратив на это ни гроша. Я думаю, что какой-нибудь бывший сотрудник Геббельса мог бы быть руководителем этой далеко задуманной операции.

— Находясь в Чили или в Боливии?

— Вовсе нет. «Обеленный» нацист, который комфортабельно живет в ФРГ и улавливает моменты затишья в нашей повседневной жизни или волнения в душах добрых немцев… Однако я не вправе разглашать некоторые сведения, случайно попавшие мне в руки…

Немало эсэсовцев, мрачные фигуры которых я обрисовал в этой книге, живет по ту сторону Атлантики, ничего не опасаясь, благодаря попустительству западных разведок и помощи, на которую не скупятся некоторые европейские банкиры… Стоит ли удивляться в таком случае, что это связано и с Мартином Борманом? Практически невозможно проверить подлинность рассказов о том, что второй человек в нацистской партии сразу после разгрома «третьего рейха» облачился в респектабельный наряд епископа немецкого происхождения магистра Августина фон дер Ланге-Ленбаха. Но мне они отнюдь не кажутся невероятными.

Однако эти рассказы не утоляют мой голод. То сообщают, что в мае 1948 года на борту корабля некий отец-иезуит, высадившийся в Аргентине под именем Хуана Гомеса и нашедший убежище на вилле под номером 120 на Кайе Санта в богатом пригороде Сан-Мартина, был не кем иным, как Борманом. То говорят, что какой-то старичок с пустым взглядом, который умер в феврале 1973 года в единственной отдельной палате госпиталя Туписа в Боливии, где по ночам, не смыкая глаз, дежурили четыре медсестры (одна из них, самая старшая, по имени Урсула), и которого звали Рикардо Бауэром, тоже был Мартином Борманом. Все это, так же как и псевдоним Хуан Гомес, как мне кажется, находится в области фантазии…

Искушенный в проблемах, связанных с распространением нацистской заразы, читатель может заметить, что я цитирую, и весьма подробно, некоторые важные пассажи из произведений Ладислава Фараго. Я не буду спорить с этим журналистом, который достаточно ловко избегает упоминания о роковой роли ЦРУ в расселении по разным странам большого числа военных преступников. Он долго ездил по Латинской Америке в надежде поднять крупную дичь.

Я думаю, что дело просто в недостатке у новых историков определенного опыта и интуиции. Со своей стороны я не виню их, ибо сам не раз давал волю своему воображению. Правда, потом обуздывал его в момент передачи рукописи издателю…

Следует также бросить упрек автору обширного и запутанного сочинения «Четвертый рейх»[49] в том, что он не отважился взяться за изучение «тайн» Ватикана. Другое произведение, написанное в Риме при содействии нескольких церковников, безусловно, могло бы поднять завесу над странной перепиской папы Пия XII с немецкими (и даже нацистскими) епископами в период 1942—1944 годов. В нем идет речь о простой пачке писем, предназначавшихся среди прочих магистру Бертраму, весьма прогитлеровски настроенному кардиналу в Бреслау, и магистру фон Фаульхаберу, епископу Мюнхена, которые, разумеется, очень быстро оказались в руках рейхсляйтера Мартина Бормана, самого скрытного и наиболее информированного человека в Европе, преданной фашизмом огню, мечу и крови[50].

Глава XI Коллекционеры со свастикой

Наконец-то я собственными глазами увидел, что собой реально представляло «нацистское состояние». Речь идет о колоссальных ценностях, накопленных путем грабежей и хищений. Их существование длительное время оспаривалось некоторыми заинтересованными в этом лицами. Лишь небольшая их часть была обнаружена весной 1945 года американскими войсками в тайнике Меркерса в Тюрингии: 278 тонн золота и сотня ящиков, наполненных драгоценностями и акциями на предъявителя.

…Монте-Карло, август 1976 года. Коктейль, который давал знаменитый ювелир Гарри Уинстон в залах отеля «Париж», подходил к концу. Лакеи в ливреях под бдительными взглядами полицейских инспекторов провожают к выходу мужчин в смокингах и женщин, увешанных изумрудами и бриллиантами.

В этой толчее я был представлен странному человеку. Худой и загорелый, одетый у модного портного, он беспокоился из-за пробки, устроенной «роллс-ройсами» и «ягуарами». По его словам, он возвращается с Вайкики, где проводил свой отдых, чтобы получить купленный им «мерседес-600», то есть машину самого высокого класса и соответственно стоимости. Поймав мою восхищенную улыбку, он повернул ко мне свое хитроватое лицо. Неужели я уже видел его?

— А мы с вами старые знакомые, герр барон, не так ли?

Мой вопрос заставил его вздрогнуть. Но он взял себя в руки, приняв добродушный и удивленный вид.

— Вспомните. Тридцать лет назад в Австрии.