Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Действительно, площадь у здания Префектуры сейчас напоминала лес — копошащийся, агрессивный, старающийся отвоевать как можно больше пространства. Тут и там поднимались деревья, покрытые толстой корой, — мечи и заклинания огня вязли в ней, пока гиганты исподволь запускали во все стороны корни, чтобы новое дерево поднялось уже на двадцать футов ближе к тёмному зданию. Цветы плевались ядовитой пыльцой, трава извивалась, хватая людей за ноги, кусты выстреливали им в лица колючками. Силуэт Димеоны появлялся то там, то здесь — жрица свободно перемещалась от одного растения к другому, сея вокруг себя хаос и разрушение.

Среди защитников города царила паника. Маги и стражники сбились в группы и как могли отбивались от бурной растительности. Распорядитель не успел сбежать и теперь молча стоял, сложив на груди руки, пока телохранители устанавливали барьер между ним и агрессивными зарослями. Городские шишки столпились у здания и испугано глазели вокруг. Один из них, кажется, банкир, лежал с разбитой головой и не двигался.

Маги, дежурившие у хрустальных шаров, встревоженно переглянулись.

— Выброс материи со стороны леса! — крикнул один из них. — Похоже на основную атаку, они метят на весь периметр сразу. Они будут наверху через одну-две минуты... Где барьер, чёрт?!

— Выпускайте второй состав, срочно! Хор должен петь! — сложив руки рупором, орал распорядитель.

Димеона появилась напротив него как-то вдруг — казалось, просто вышла из низкой травы, совершенно покрывшей уже всю площадь. Трое магов и с полдюжины лучников взяли её на прицел. На губах нимфы играла не предвещающая ничего хорошего улыбка.

Луки дёрнулись, но ни один из них не выстрелил — стрелы обвивались вокруг пальцев стрелков, застревали в пазах, выпускали зелёные веточки. Маги отбивались от оживших палочек. Подбежавший стражник направил на нимфу арбалет — деревянная рукоять изогнулась, коротко спела тетива, и болт вошёл распорядителю между рёбер. Эльф удивлённо посмотрел на него и начал медленно падать. Василиса вздохнула.

— Как же ты меня достала!.. — сказала она. — Пек, постереги Макса, хорошо?

Она оторвалась от земли и полетела вперёд, в сердце копошащейся площади, где друидка продолжала насылать казни леса на защитников города. Я оглянулся по сторонам — на тёмное здание, на котором уже извивались, ломясь в двери и окна, зелёные щупальца, на стражников, падавших один за другим, на магов, изо всех сил пытавшихся сделать хоть что-то. Потом я поднял голову, увидел над собой вечернее синее небо — и внезапно понял, что нужно делать. Набрав воздуха в лёгкие, я запел.

— Ты чего? — удивился Пек.

— Я живу — значит, я пою.

Я пою — значит, я люблю.

Я люблю — значит, я живу для чего-то.

Солнце светит — как могу я не петь?[1]

Мелодия рождалась сама, слова приходили из ниоткуда. Я с ходу вломился в середину второй октавы и начал карабкаться выше — голос примы надломился, но выдержал. «Хорошо», — подумал я, наращивая амплитуду. В центре площади, среди огромных деревьев, зажглась первая вспышка.

Солнышко светит — как могу я не петь?

Ветер гуляет — как можно мне не любить?

Травка зелёная — как могу я не быть счастливым?

Счастье — о, счастье любить!..

Ощущения были странными — казалось, у меня выросли крылья, закрывшие сразу весь город. Я и был городом — я чувствовал происходящее вокруг так, как будто площадь, по которой метались его защитники, была моей ладонью. Магия шумела вокруг, наполняла мои лёгкие, чтобы потом вместе с песней излиться наружу — я направлял её, сплетая мелодию, откуда-то зная, что нужно делать.

Требовалось как можно скорее отрезать растения, угнездившиеся на площади, от источника жизни — я взял ноту «ля», и воды подземного озера, питавшего деревья и травы, стали замерзать, подёрнулись льдом. Мелисса вздрогнула, ища глазами того, кто осмелился мешать ей.

Друг, хочешь, мы выйдем к морю,

К сияющему синему морю,

И будем смотреть, как волны

Щекочут песчаный берег?

Друг, хочешь, мы выйдем в поле,

В зелёное поле под синим небом?

Друг, хочешь, мы выйдем в поле,

Где сочная трава нам по грудь?

Друг, помнишь, где наше счастье? —

Мы с тобой всего только дети.

Друг, помнишь, где наша сила? —

Бескрайнее небо — наша с тобой любовь!