Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

— Наконец, последнее, — продолжала она. — Только что — все мы были свидетелями — ты перед лицом друидов посёлка лишила Сигаула чина нашего вождя. Разумеется, к тому могли быть серьёзные основания, однако обычно такие решения принимаются на совете жрецов, когда все аргументы можно взвесить и обсудить, а не в диких землях, где любая заминка может стоить жизней всем нам. Более того: вместо того, чтобы предложить избрать нового вождя из числа достойнейших и талантливейших, ты требуешь, чтобы всю власть передали тебе, и только тебе. Традиционно жреческая власть у нас отделена от мирской. Так жили друиды в течение многих столетий, и этот обычай был благословлён Фериссией на многие эры вперёд. Я не спорю: в исключительной ситуации, когда промедление грозит гибелью невинных друидов, разумнее передать бразды правления одному трезвомыслящему лидеру, чем тратить время на поиск компромиссов, вот только Фериссия учит нас скромности и смирению, а ни скромности, ни смирения я за тобой не заметила, когда ты требовала, чтобы братья твои, коих сама Фериссия завещала тебе оберегать и хранить, встали перед тобой на колени и признали в тебе свою единственную властительницу.

— Таким образом, — коротким взглядом серых глаз пресекая очередную попытку Мелиссы вмешаться, резюмировала Димеона. — Таким образом, дорогая Мелисса, я, сознавая полнейшую свою ничтожность в попытках оспаривать право говорить за Фериссию, с горечью отмечаю, что и твои претензии на якобы знание Её истинной воли нуждаются в подтверждении, ибо отдельные поступки твои, о которых я говорила, выглядят довольно неоднозначно.

Димеона, наконец, замолчала. Воцарилась напряжённая тишина, лишь болото лениво чавкало, выпуская облака зловонного пара. Жрецы переглядывались, чему-то кивая. Воины давно уже начали опасливо пятиться, и сейчас разве что их глаза сверкали иногда в темноте.

— ...Любопытно, — Мелисса стояла, вновь уже излучая уверенность, словно ни одно из сказанных только что слов не имело к ней ни малейшего отношения. — Ученица моя, если ты меня чем и смогла поразить, так это своей экстравагантностью и свежестью мысли... Как всегда, впрочем.

Верховная жрица повела плечами. Чары спадали, её дух и плоть вновь становились точкой преткновения.

— Прежде чем мы обсудим всё это в подробностях, — продолжала жрица, — окажи мне любезность: растолкуй, как, по твоему мнению, вся эта ситуация должна разрешиться. Не то чтобы мне было нечего ответить тебе, — добавила она быстро. — Просто я хочу сначала узнать, как далеко ты зайдёшь в своих... Измышлениях.

— Изволь, — лицо Димеоны было чистым, как лист бумаги, которого не касалось перо. — В случае, когда жрецы сомневаются, в чём же именно заключается воля Фериссии, не кто иной, как Она сама должна помочь им в этом разобраться.

Впервые за вечер я увидел, как Мелисса по-настоящему растерялась.

— Девочка моя, Димеона!.. — пробормотала она. — Я не ослышалась? Ужель ты серьёзна? Ужели ты говоришь о...

— Я абсолютно серьёзна, — произнесла нимфа тихо, но голос её легко покрыл все остальные звуки. — Если жрецы сомневаются, стало быть, пришло время испросить слова самой Богини.

— Испросить слова Фериссии, — уголки губ Мелиссы приподнялись. — Среди этой нечестивой земли? Обряд, почитающийся священным даже у нас в святой роще, ты предлагаешь провести здесь, — она кивнула через плечо, — здесь, под носом у всех этих... Неверующих?

— Если Фериссия сама послала нас в эту землю, нам не о чем беспокоиться, вызывая Её, — голос нимфы был теперь спокойным и ясным, немного усталым, словно она объясняла ребёнку понятную всем вокруг истину. — Если же мы забрели сюда по ошибке, то гнев Её будет заслужен, и, чем раньше прольётся он на наши головы, тем скорее мы сможем исправиться, вернувшись в те земли, в которых Она завещала нам жить.

— Ну, довольно! — взгляд старшей женщины, секунду назад добрый, ласковый, внезапно сделался острым, как бритва. — Среди всех еретических измышлений...

— Вопрос о том, что является ересью, а что — нет, не может быть еретическим по определению, — эхом откликнулась девушка.

Мелисса поморщилась и продолжила:

— Среди всех подобных измышлений твоя постановка вопроса отдаёт даже некоторой новизной. Невзирая на все знамения и поддержку, дарованные Фериссией, ты по-прежнему сомневаешься, а тем ли путём мы идём. Я...

— Сивелькирия тоже стоит уже не первую сотню лет, — возразила девочка. — Но мы ведь не сомневаемся, что это — рассадник греха? Если все твои жрецы верят твоему слову и не смеют тебе прекословить, будет резонным спросить: за Фериссию ли они стоят на самом деле или только лишь за тебя?

Мелисса набрала воздуху в лёгкие.

— Я слушала, когда ты говорила, — сказала она. — Теперь изволь и ты молча слушать, когда с тобою говорю я!

Нимфа склонила голову.

— Конечно, Мелисса, — было всё, что она сказала.