Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Вечер прошёл бестолково. Вернувшись в камеру (спецдопуск, привязанный к моему маркеру, действовал безотказно, так что ни охранник, ни мой единственный сосед, казалось, не заметили моего отсутствия), я развалился на заменявшей кровать куче соломы и стал ждать. Ждать пришлось долго — час или полтора; наконец, наверху хлопнула тяжёлая дверь, и командир Зувр вместе с ещё одним стражником ввели в мрачный полуподвал напуганную Димеону. Я бросил на неё быстрый взгляд — девочка выглядела нормально, только плечо её украшала повязка, остро пахнувшая какими-то травами. Одета малышка была в потрёпанную больничную пижаму, чудом державшуюся на её тонкой фигурке. Завидев меня, друидка вымучено улыбнулась — я махнул ей рукой, мол, всё в порядке. Проповедницу отвели в соседнюю со мной камеру — даже, скорее, металлическую клетку полтора метра на два. Капитан для острастки подёргал замок и, кивнув, удалился вместе со своим спутником. Едва за ними закрылась дверь, я вскочил на ноги и прильнул к отделявшей меня от нимфы решётке.

— Димеона, как ты?

Девушка натужно улыбалась, неуверенно оглядываясь в крохотном помещении.

— Ничего... Даффи. Знаешь, они там все были злые, но ещё там был Оззи — он добрый, он лечит, меня тоже лечил, только он мало знает, потому что хотел дать мне не красный корень, а белые ягоды, когда все знают, что белые ягоды...

— Болит? — спросил я.

— Болит? — Димеона поглядела на своё плечо, словно только теперь заметила повязку. — Так, немного. Но Оззи сказал, что рана хорошая, потому что иначе он меня не отпустил бы, но раз рана, в общем, хорошая...

В это время тюремщик, которому надоело скучать в своём углу, вальяжной походкой приблизился к нам и прикрикнул:

— Р-р-разговорчики!

Лесная нимфа испуганно замолчала, переводя растерянный взгляд с него на меня и обратно.

— Он имеет в виду, что нам не следует разговаривать, — перевёл я, отступая вглубь камеры. — Здесь это не разрешается — правильно, офицер?

— Хм, — стражник кисло усмехнулся, продолжая беззастенчиво изучать вновь прибывшую через решётку. — Это, что же, твоя подельница?

— Ну... — я пожал плечами, сделав максимально неопределённый жест рукой. — Так скажем, знакомая.

— С тобой-то самим всё понятно, рожа бандитская, — продолжал тюремщик рассуждать вслух. — А тебя-то как угораздило к нам попасть, деточка?

Это был неверный ход: деточка два раза хлопнула глазами, наморщила прелестный лобик — и принялась рассказывать, как её угораздило. Стражник сначала слушал в растерянности, но простота и открытость лесной жрицы подкупали, так что, смекнув, что это надолго, он принёс из угла свою табуретку и, усевшись напротив нас, стал с комфортом внимать представлению. Я сел на пол, прислонившись спиной к железной решётке, и тоже стал слушать.

Димеона начала с тех далёких времён, когда она жила в лесу с сёстрами, и до событий сего дня дошла только минут через сорок — на счастье, обстоятельства нашей встречи она благополучно перескочила, упомянув их вскользь и настолько бессвязно, что понять чего-либо было нельзя. Мои надежды на объяснение сцены на площади, впрочем, тоже не оправдались: проповедуя, друидка не замечала вокруг ничего, так что весь рассказ уместился у неё в одно предложение.

— Димеона, постой, — попросил я, поскольку раздобревший к тому времени стражник уже благосклонно пропускал мои реплики мимо ушей. — Ты, что же, совсем ничего не помнишь?

— Почему — не помню? — юная жрица, забывшись, пожала плечами и сразу поморщилась. — Ой!.. Помню. Я стояла, я проповедовала, я рассказывала про Фериссию — про то, как у нас хорошо, про друидов, про праздники, про знамения, про лесную еду, про милость леса, про обычаи, про правила... Я рассказывала — и потом вдруг ощутила Мелиссу — Мелисса была рядом со мной, хотя я её и не видела, а только почувствовала, но с Мелиссой всегда так — сперва чувствуешь, а потом только видишь, потому что она не всегда хочет показываться. Потом я посмотрела вокруг — и вдруг стало больно, так больно, что я даже упала. А потом меня будят и говорят: ты преступница, что ты сделала? А я не преступница, и ничего такого я не сделала — я просто несла людям слово Фериссии!..

— О чём они ещё спрашивали? — покосившись на стражника, спросил я.

— Обо всём, — друидка наморщила лобик, припоминая. — О том, кто я такая, и откуда иду, и как мы с тобой познакомились, и что было в том городе...

— И ты им рассказала? — упавшим голосом спросил я.

— Ну, конечно! — Димеона даже засмеялась своим звонким смехом. — О том, как я проповедовала там на площади и потом в странном доме, и как мы с тобой дрались с плохими людьми, и как мы потом убежали...

Наш надсмотрщик одобрительно хмыкнул — поворот сюжета звучал интригующе.

— Димеона... — простонал я. — Но зачем ты всё это им рассказала?..

Дитя леса взглянуло на меня с недоумением:

— Но они же спросили!