Магазин работает до наступления тьмы (СИ)

За бабулю Славик ощущал определенную ответственность, плавно перетекающую в чувство вины, потому что это он лично впустил ее в магазин. Хотя что бабуля — он бы и самого черта сюда впустил, и даже отряд спецназа (этих и вовсе с радостью — главное, чтобы они потом не размякли, как все прочие, углядев среди магазинного барахла мамины бусы и папин подстаканник). Уж очень безумный получился день.

После того, как Ножкин, Виктор Павлович, убийца и кровосмеситель, бежал из магазина, они остались наедине с необъяснимым тиканьем часов, остановившихся сто лет назад. Сами часы Матильда унесла в кабинет Хозяина, аккуратно положила в круглый дамский чемоданчик, чемоданчик опустила в брезентовый саквояж «Туристъ» и защелкнула замки. Она, конечно, всегда делала вид, что наставления Хозяина влетают у нее в одно ухо и вылетают из другого — таково уж было ее амплуа подмастерья поневоле. Но Матильда прекрасно помнила, что в случае чувственных проявлений вещь надлежит класть в два чемодана.

Она задвинула саквояж под диван, выпрямилась и наконец осознала, что чувственное проявление никуда не делось. Тиканье отчетливо слышалось в тишине кабинета: оно пряталось за шкафами, эхом доносилось из-под стола, скребло барабанные перепонки и перекатывалось в голове.

Матильда была уверена, что все сделала по инструкции. А значит, либо эта вещь была еще более не в себе, чем казалось поначалу, либо какой-то другой предмет вздумал ее подразнить. Пересмешников в магазине хватало — чего стоила одна только кукла-неваляшка, которую держали в подсобке, чтобы не пугала посетителей своим бормотанием. Неваляшка была почти безобидная, и Хозяин не торопился от нее избавляться — кроме того, он знал, что с ней иногда играет Женечка.

Неваляшка оказалась ни при чем, и Матильда продолжила поиски истинного источника тиканья. Славик и Женечка молча наблюдали, как она носится по магазину, выключая или унося в кабинет Хозяина все, что может издавать хоть какие-то звуки. «Убить пересмешника», — выразила Женечкины догадки книга в тускло-зеленой обложке, но Славик ничего не понял.

Наконец Матильда с великой осторожностью сняла и унесла настенные часы, выключила свет в торговом зале, чтобы потрескивание ламп не сплеталось с тиканьем, и щелкнула последним выключателем у входной двери. Магазин погрузился в почти беззвучную тьму.

— Тикает?

— Да… — неожиданно сам для себя перешел на шепот Славик.

— Я же все по инструкц…

Темноту молнией вспорол оглушительный звон. Славик готов был поклясться, что видит и осязает его — от этого невыносимого звука хотелось зажмуриться, он штопором ввинчивался под ребра, и даже сердце от него немного ныло. Бабушка Славика зря боялась излучения мобильных телефонов — истинную погибель таили в себе дисковые аппараты времен ее молодости, от одного звонка которых можно было получить инфаркт.

Матильда, шипя и оббивая углы, ринулась к прилавку и нырнула под него. Что-то с грохотом посыпалось на пол, потом щелкнули рычаги.

— Деточка! — тоненько заныл в тикающем мраке голос из трубки. — Деточка, с кем я говорю? Это Бич-Божева! Позови начальника своего, деточка! Скажи, Бич-Божева звонит!

— Зоя Аттиловна! — Матильда попыталась выпрямиться и гулко стукнулась затылком. — Хозяин же вам сказал, что с портретом все в порядке.

— Дело не в портрете!

— И шкатулка вашей бабушки тоже не по нашей части…

Славик нащупал на стене выключатель и зажег свет.

— Деточка, ты не понимаешь! Сегодня ночью явст-вен-но шуршало в шкафу. Шкаф югославский, под красное дерево, его привез мой покойный муж! Состояние очень приличное! Я не спала до рассвета! Он был уж-жасный человек!

— Шкаф ваш тоже в порядке, Зоя Аттиловна. А вы пробовали пить пустырник?..

Оскорбленно запищали короткие гудки. Матильда бросила трубку и со вздохом села на пол. Из-под прилавка вывалилась готовальня, просыпав из бархатного нутра сверкающие хирургической остротой циркули. Матильда раздраженно отпихнула ее и подняла голову:

— У вас тоже тикает?

Славик и Женечка кивнули одновременно.

— Ладно. — Матильда рывком поднялась с пола и направилась в темный зал.

В кабинете Хозяина она снова достала саквояж «Туристъ», критически изучила пирамиду из чемоданов, вытащила из ее основания большой коричневый, с узором под крокодилью кожу. Засунула в него саквояж, а его, в свою очередь, кое-как упихнула в огромный черный чемодан с двумя круглыми замками, похожими на добродушные подслеповатые глаза. Закрываясь, он прикусил Матильде палец, и кровь капнула на клетчатую подкладку. Беззвучно выругавшись, Матильда присмотрелась — вроде пятно почти не видно, — захлопнула чемодан и села на диван, чтобы перевести дух.

Тиканье накатило волной, и в его звонком механическом стрекотании Матильде почудилось торжество.

***

Славику очень хотелось курить — внезапный звонок в темноте стал последней каплей, и сотрясаемый мелкой дрожью организм требовал хоть какого-нибудь успокоительного. Решив, что вполне успеет сделать пару затяжек до возвращения Матильды, Славик толкнул тяжелую дверь и выскользнул на крыльцо.