Магазин работает до наступления тьмы (СИ)

Леся была для Славика главным достижением в жизни. Иногда, особенно если в плейлисте попадалось что-нибудь слезливое, у него прямо сердце замирало: такая красивая, юная, подтянутая в нужных местах — и она с ним, именно с ним. Его предпочла всем прочим, ему готовит и к нему доверчиво подкатывается, теплая спросонья, под одеялом. В компании, из которой он ее увел — впрочем, не только он и не только ее, компания, кажется, и держалась исключительно на центробежной силе общего одиночества, а потом с облегчением распалась на пары, — в этой смешливой и злоязыкой тусовке комиссованных с личного фронта Лесю считали расчетливой простушкой. Приехала, мол, отличница-зубрилка из своего городка, который карты показывают только при максимальном увеличении, посмотрела полными наивного восторга глазами на столичные огни и принялась с привычным ученическим старанием искать, за кого бы зацепиться. Несколько промашек — и подвернулась та самая компания, а в ней невзыскательный и робкий Славик с бабкиной «однушкой» — своим главным и единственным капиталом…

Славик из-за подобных разговоров разругался с несколькими бывшими приятелями. Разумеется, все было не так, у них с Лесей случилась настоящая любовь, та, что делает людей родными, позволяет понимать друг друга с полуслова и буквально читать мысли на расстоянии. Вот, к примеру, возвращается Славик домой голодный и до спазмов в желудке мечтает о жареной курице, заходит в подъезд — а там уже вовсю ею пахнет. Готовила Леся много, сытно, по-простому, не считая калории и не заботясь о том, чтобы в меню обязательно были семена чиа или амарантовая мука. Обустроила квартиру пуфиками, ковриками и прочими интерьерными штуками, раз в неделю делала влажную уборку, стирала белое и цветное раздельно и вообще всеми силами, хотя пока и без слов, намекала, что согласна стать женой, домохозяйкой и в дальнейшей перспективе матерью.

Однако Славик делал вид, что намеков не понимает. У него никак не получалось найти нормальную работу, Леся репетиторствовала онлайн, финансовое их положение было стабильно шатким, и строить на таком фундаменте настоящую ячейку общества Славик не решался. Жить вместе — это вроде репетиции, которую в любой момент можно прервать, а вот брак — это уже всерьез и страшновато, думал Славик. Он чувствовал, что Леся ждет, и очень боялся потерять свое величайшее достижение — но настоящей взрослой жизни, в которой уже барахтались почти все знакомые ровесники, пока боялся больше. И деньги, самое главное, где взять деньги? Вот появится стабильный доход — тогда можно будет строить планы на будущее. Леся, как казалось Славику, это тоже понимала и вполне была готова еще подождать. Вроде бы ей было не на что жаловаться. Он признавался ей в любви, дарил подарки. Был ей верен, в конце концов.

В общем, ничто не предвещало, что Славик окажется в положении, в котором находился сейчас. Обливаясь пoтом и тяжело дыша, он сидел на полу в кромешной темноте запертой ванной комнаты, а снаружи в дверь с молчаливым остервенением ломилась красивая и доверчивая Леся — главное достижение в его жизни.

***

Может, все не так уж и плохо, может, Леся просто незаметно для него подсела на какие-нибудь вещества, и у нее случилось кратковременное помутнение рассудка, утешал себя Славик. Потом все снова станет хорошо, он даже не будет сердиться на Лесю за то, что происходит сейчас, разве можно вообще на нее сердиться… Версия была так себе, но Славик решил, что другую придумает позже. В сырой тьме ему, до полусмерти перепуганному, с постепенно разгорающейся болью в израненных ладонях, стало совсем нехорошо.

— Ле-есь? — уже в который раз жалобно позвал он.

С той стороны по двери длинно проскребло лезвие большого кухонного ножа — Леся не так давно купила его по акции, называла «поварским» и радовалась, что мясо он режет буквально одним движением. Потом возобновились упорные глухие удары. И все это в полном молчании.

Славик встал и вытянул перед собой руки, чтобы убедиться, что невидимые стены не надвигаются на него. Не то чтобы он страдал клаустрофобией, но однажды устроил настоящую, до икоты, истерику, когда бабушка случайно заперла его, маленького, в шкафу, где он от нее же и прятался. И еще как-то начал задыхаться, читая приключенческую книгу, герой которой полз по узкому лазу в скале. Герой благополучно выбрался, но взволнованный Славик уже успел представить, как он застревает там наглухо, оставаясь в темноте, окруженный давящим камнем, наедине со своим неторопливо умирающим телом. Дело было, наверное, в обычной детской впечатлительности, но с тех пор Славик старался избегать не только маленьких замкнутых пространств, но и их описаний.