Магазинчик бесценных вещей

19

Когда я жила в Крепости, Конец сопровождал меня повсюду. В шесть утра я открывала глаза – и Конец открывал их со мной. Принимала ледяной душ – и Конец стоял рядом и смотрел на меня. Он не оставлял меня даже во время тренировок. Он обедал и ужинал на пустом стуле во главе стола. Он следовал за мной по пятам, куда бы я ни пошла. Каждый раз, когда я отвлекалась, погрузившись в какое-нибудь дело, и потом возвращалась в реальность, он уже поджидал меня в комнате.

Я старалась во что бы то ни стало всегда быть начеку. Я держала ухо востро, чтобы не пропустить ни звука, ни свиста, ни взрыва, ни сирены, ни гула военного самолета над головой, которые возвестили бы о Конце. Странные огоньки в небе могли означать вторжение пришельцев или падение метеорита, готового поразить нашу Землю, как тот, что привел к вымиранию динозавров.

Каждый раз, когда во внешнем мире происходила катастрофа, я чувствовала, как Конец подбирается ко мне все ближе. Во мне росла уверенность, что следующая катастрофа настигнет нас. Я уже привыкла к тем приливам адреналина, которые у меня случались от этих мыслей. Мне было страшно, но в то же время я испытывала это захватывающее чувство предвкушения, будто раньше я просто смотрела вступительные титры к своей жизни, а теперь начнется настоящий фильм. Конец мог прийти в любой момент.

В «Новом мире», похоже, никого нет. «Мы опоздали», – упрекаю я себя. Всегда надо все предвидеть, всегда надо ко всему готовиться, правильно я волновалась об этих вдруг. Поддаться течению, да уж! Аделаида, находясь на какой-то совершенно другой волне, очарованно гладит богемский хрусталь и принимается читать табличку, когда с тротуара вдруг доносятся голоса.

Шерсть-С-Примесью-Шелка ведет переговоры с владельцем табачной лавки.

Худой, угловатый, с длинными волосами, собранными в хвостик, и лиловыми кругами под черными глазами. Он не может стоять спокойно, всегда активно жестикулирует и любит повышать голос, бросая колкости идущим мимо соседям и прохожим или рассуждая о спорте и политике. Я знаю его в лицо, но мы с ним даже ни разу не здоровались. Он патрулирует район, будто тот ему принадлежит. «Хоть ты тут и родился, но ты здесь не один», – хочу я ему сказать, и тот факт, что его магазин притягивает самых мерзких и отвратительных субъектов района, меня не пугает. Я убегала от куда более страшных волков, когда мы бродили по лесам вокруг Крепости. От настоящих волков из плоти и крови.

– Вот выкинешь все это барахло, – кричит он, угрожающим жестом показывая на «Новый мир», – будет другой разговор! Мне надо понимать площадь, а так на кой черт мне магазин, заваленный мусором?

Шерсть-С-Примесью-Шелка засовывает руки в карманы, вынимает их, берет телефон, хочет проверить уведомления, но передумывает и кладет телефон обратно в сумку.

– Понимаю, – отвечает она. – А пока, если хотите, я зарегистрирую ваше предложение.

– Свое предложение я потом сделаю твоему подельнику.

Она глотает это с застывшим лицом. Аделаида, разозлившись, выходит из магазина и вмешивается в разговор:

– А пока вы можете зарегистрировать наше предложение. Мы готовы подписать договор в кратчайшие сроки.

Мы все ошарашенно на нее смотрим.

– Предложение? – отвечает Шерсть-С-Примесью-Шелка официальным тоном. – Пройдемте со мной. – И направляется внутрь магазина.

– Что за цирк вы тут устроили?! – К нам подскакивает табачник, как кот, которому наступили на хвост. Будто готовясь к драке, он приподнимается на носочках и закатывает рукава до самых бицепсов. Но в итоге просто смотрит на нас, нахмурив брови, и презрительно улыбается. – Цирк! – кричит он еще раз.

– Я вас слушаю, – говорит Шерсть-С-Примесью-Шелка, когда мы оказываемся внутри. Но тут же нас узнает, и облегчение испаряется с ее лица. – Вы действительно хотите оставить предложение?

– Ох, если бы! – вздыхает Аделаида.

– Это вам не шуточки, – фыркает Шерсть-С-Примесью-Шелка тоном недовольной матери.

– Мы увидели, как с тобой обращается тот тип… и решили, что нужно тебя спасать.

– Меня спасать не нужно, спасибо. Я и сама справлюсь. Это моя работа.

– Конечно, конечно, – вмешиваюсь я. – Прости нас.

– Кто, черт возьми, сорвал табличку «ПРОДАЕТСЯ»?! – восклицает она, заметив это только сейчас.

– Может, это хозяин табачной лавки? – подсказывает Аделаида, кивая в сторону табачника, который все еще стоит снаружи и сердито на нас смотрит.

Шерсть-С-Примесью-Шелка прячет руки в карманы своего небесно-голубого платья. Я вижу, как в одном из них она терзает телефон, а в другом, возможно, ключи. Она в бешенстве. Из-за таблички, из-за нашего представления – из-за всего сразу.

– У меня просто нет слов от этого района. Продать бы поскорее этот магазин и отделаться от него. Кто больше предложит, тот его и получит – точка. И мне все равно, как он будет ко мне относиться.

– Зря ты так с собой, – шепчет Аделаида.

– Я и так уже не могу уследить за своим подельником. Это очень важное дело, и, с вашего позволения, я разберусь с ним сама. Или вы тоже считаете, что умеете делать мою работу лучше меня?