Магда Нахман. Художник в изгнании

Ему в его школе наделали неприятностей, он хочет уйти, и в компенсацию его начальство предлагает ему (если он хочет) выбрать другое место. Он собирается переводиться к нам и предлагает мне преподавать тогда рисование. Впрочем, это еще не решено[261].

Но из перевода в Усть-Долыссы ничего не вышло:

Кажется, бедного М. М. переводят за 15 верст от нас. Ему так хотелось сюда, что он перестарался, по обыкновению, напутал и кажется, дело провалилось, хотя я еще надеюсь. Таким блаженным иногда везет. Он все-таки очень трогательный со всей своей нелепостью, переходящей иногда все границы. Не представляю себе его дальнейшей жизни при таких условиях, как сейчас. Он как Борисяк – герой ненаписанного романа[262].

Теперь, чтобы повидаться с М. М.-2, надо было преодолевать 15 верст, что было непросто:

Недавно был М-2. На днях опять будет. Полдороги, т. е. 8 верст прошел пешком. Хворал 3 дня. Ужасно исхудал, не знаю почему, грустен. Лиля сразу схватила его и потащила аккомпанировать, а ему бедному, хотелось просто посидеть и отдохнуть, но со свойственной ему кротостью не решил отказаться. Красивее он не стал от худобы. Нос стал еще длиннее – совсем гоголевский.

У меня сейчас к нему чувство большой жалости и нежности, так он как-то не похож на взрослого и ученого. Он очень чувствителен к хорошему отношению и расцветает от всякого ласкового слова, его как-то грех обижать[263].

К счастью, у Носкова нашелся доброжелатель – его коллега по школе, который по мере сил оберегал его – Александр Пахомович Казакевич (1889–1959):

Там же, где М. М.-2, есть еще учитель – бывший певец русской Оперы в Питере. Он недавно вернулся из Киева, и мы с ним теперь познакомились. Это настоящий «удалой молодец». Дружит он с М. М. и сильно влияет на него в житейских делах. Не явись он сюда – бедный Михаил окончательно бы запутался в собственной нелепости. Поет он не очень важно, но репертуар хороший. Пел у нас в театре Мусоргского. Теперь собирается петь сцену из Мазепы. Он сын местного крестьянина, женатого на еврейке. Зовут его Казакевич. У него милая жена и 2 мес. младенец[264].

Магда, заброшенная в глушь и будучи «столь далекой от всего, близкого духу»[265], ценила дружбу Носкова и Казакевича, радовалась их визитам и сама старалась выбираться к ним в гости: