Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Когда корабли авангарда – скорее всего, то были «Сан-Антонио» и «Консепсьон», которые Магеллан предпочитал посылать вперед, – подошли к мысу Фроуард со стороны Пасо-Анчо через проход шириной 8–12 километров, то оказались в треугольном водном пространстве. Западный берег острова Доусон, напоминающего своей формой фригийский колпак с острым концом на север, к Пасо-Анчо, образовывал одну сторону треугольника. Второй стороной являлось южное побережье полуострова Брансуик, который словно бы свешивается с Южной Америки, подобно мясницкому крюку. На юге находился первый из множества зазубренных, сводчатых, покрытых мхом островков, лежащих на запад, к Тихому океану, на протяжении всей остальной части пролива. Более того, на юг и восток здесь ведут тупиковые протоки. С этой точки пролив резко поворачивает на северо-запад. Проведенная около 1 ноября рекогносцировка, судя по всему, изменила мнение моряков, которые согласились с Магелланом в том, что они находятся в проливе, который приведет их в западный океан. С тех пор пролив получил название Дня Всех Святых, празднуемого 1 ноября.

Чтобы добраться до западной части «шеврона», Магеллану потребовалось 26 дней. Удивительно, но флотилии выпало попасть туда в сравнительно удачное время: капитанам повезло, что ветры немного успокоились и позволили им продвинуться вперед. Экспедиция завершила проход примерно за 36 дней, хотя испытала достаточно сложностей, чтобы доказать труднопроходимость маршрута и практическую невозможность его использования для торговых целей.

Значительная часть времени ушла на то, чтобы дождаться результатов разведывательных экспедиций. Все это время Пигафетта бездельничал, занимаясь ловлей рыбы, которую называл сардинами[575]. Какое-то время ушло и на поиски заблудившихся «Консепсьон» и «Сан-Антонио», причем «Сан-Антонио» так и не вернулся. Западная часть пролива труднее для навигации, чем восточная: пролив здесь повсюду узкий, редко шире десяти километров вплоть до полуострова Кордоба, где он значительно расширяется и впускает в себя ветер, дующий в нос кораблям; здесь мало стоянок, а большая часть побережья – это отвесные утесы. Если прохождение мыса Фроуард не убедило команду в том, что этот маршрут совершенно не подходит для коммерции, то на пути к Тихому океану они окончательно поняли, что пролив может служить скорее препятствием, чем воротами.

Впрочем, большинство моряков понимали это еще до вхождения в Тихий океан. Мы легко можем прочесть в строках и между строками сохранившихся воспоминаний двух офицеров признание неудачи. Оба были опытными «штурманами», или мореходами, как мы сказали бы сейчас. Они хорошо понимали, о чем говорят, когда призывали прекратить путешествие.

Когда Магеллан потребовал их совета – это случилось как минимум дважды во время прохода через пролив, – он забросил наживку. Если бы они поддержали его решение продолжать путь, то не выполнили бы свой долг и лишились бы права давать независимые советы. Им пришлось бы разделить вину за провал, к которому быстро и неумолимо приближался командир экспедиции. С другой стороны, возразив Магеллану, они пошли бы против королевских указаний, полученных экспедицией в начале пути: достичь сказочных островов Пряностей. Тем самым они оказались бы виновными в неподчинении, и им оставалось бы полагаться лишь на милость Магеллана.