Магические изыскания Альмагии Эшлинг

Кровь бросилась Альме в лицо. Так вот к чему он клонил. Её отлучка всё же не осталась незамеченной.

– Я давно не получала вестей из дома… И попыталась выяснить, стал ли наконец возможен мой отъезд.

– У господина Рондо?

Альма обомлела. Откуда господин Толмирос узнал?! Впрочем, он ведь был свидетелем того, как господин Рондо угрожал Альме в холле отеля «Брунтс», и мог сопоставить факты… Но всё равно острота ума господина Толмироса подчас пугала так же, как подспудно страшит острота хищно блестящего кинжала.

– Да. У господина Рондо, – какой был смысл отпираться?

– И что же?

– Мне не удалось с ним встретиться, – дипломатично ответила Альма.

– Иными словами, старики задраили люки? – насмешливо фыркнул господин Толмирос, отчего-то вдруг пробудив воспоминания о капитане Эшлинге.

Ах да, от его слов повеяло морем. Господин Толмирос в эти секунды сделался похож на просоленного моряка, а не на утончённого столичного жителя.

– Прошу меня простить, Госпожа Эшлинг, как член клуба магов «Абельвиро» выражаю сожаления в связи с действиями моих уважаемых соклубников, – и вот перед Альмой снова галантный господин. – Однако, да простят меня за самоволие барон Гардфлод и достопочтенная госпожа Гардфлод, полагаю, выражу общее мнение, если скажу, что отсрочка вашего отъезда обрадует всех ваших денленских друзей. Нам было бы невыразимо жаль расстаться с вами так скоро.

Альма, в свою очередь, заверила его, что сама мысль о разлуке ранит её сердце и что её благодарность за дружеское участие не знает границ. Господин Толмирос расписался в признательности за оказываемое доверие и сообщил, что быть хоть чем-нибудь полезным столь очаровательной госпоже – величайшая отрада для него. Альма, твёрдо намереваясь не отставать в светскости, ответила, что для неё истинное благословение Великого Неведомого иметь честь быть знакомой со столь выдающимся господином. Господин Толмирос сказал, что соперничать с талантами госпожи Эшлинг способна лишь её столь же безбрежная доброта…

Так бы они и упражнялись в учтивости, кабы не Милли. Она лёгкой поступью подошла к жениху и подруге и, одарив их улыбкой, позвала ассистировать барону Гардфлоду: вопросы, сыпавшиеся на него со всех сторон, и не думали заканчиваться.

Конечно же, Альма с господином Толмиросом поспешили ему на помощь.

Но прежде господин Толмирос, как бы припомнив что-то, вновь повернулся к Альме и произнёс уже совсем иным тоном:

– К слову, помните Кюнаса – «цветочного» лакея, о котором вы осведомлялись? Забавное совпадение: он испарился.

– Что?! – похоже, сорвавшееся с губ восклицание было слишком громким: не только Милли, но и несколько стоявших рядом гостей глянули на Альму с удивлением. А господин Толмирос так и вовсе не отводил внимательного взгляда от её лица:

– Ах, прошу прощения, не хотел вас напугать. Возможно, дело абсолютно тривиальное. Видите ли, в последние дни Кюнас не появлялся на службе, никого не уведомив о причинах и сроках своего отсутствия.

– Вот как… – пробормотала Альма, не в силах вымолвить ничего более.

Теперь исчезали не только предметы. Похоже, начали исчезать люди.

Глава XXIII, в которой две тропы превращаются в три

Невзирая на бунтарство, господин Толмирос всё ещё состоял в клубе магов «Абельвиро» – и отнюдь не собирался его покидать. Если клуб объявлял заседание, господин Толмирос непременно присутствовал. Если в клубе заключалось пари, господин Толмирос оказывал всё возможное содействие. Если в клубе планировалась особая трапеза…

На одну из таких трапез господин Толмирос с бароном Гардфлодом и собирались в тот день. Равно как и все их приятели-соклубники. Ждать возвращения барона стоило не ранее полуночи, а его друг вряд ли приехал бы ранее следующего утра.

Дом на бульваре Лайл вплоть до завтра обещал стать непривычно пуст и тих.

– Отчего бы нам с тобой не прогуляться по королевскому парку? – воскликнула Милли, рьяная противница скуки.

– Чудесная идея, – обрадовалась Альма.

И впрямь, пусть была уже середина осени, день выдался чудо как хорош: прозрачно-голубое небо, лишь слегка подбеленное кисейными облаками, приветливое солнце, тёплое безветрие, терпковато-сладкий запах багряных и золотых листьев, лёгших на землю шуршащим ковром.

К тому же в королевском парке Альме пока не довелось побывать. А побывать хотелось – и сегодня как раз был дозволенный день.

На самом деле, в столице было четыре королевских парка. И каждый имел своё благородное название. Однако если в разговоре кто-либо упоминал просто королевский парк, без уточнений, то уж, будьте уверены, говоривший имел в виду тот из четырёх, который был самым старым, самым просторным. И самым доступным.

Прапрадед нынешнего короля назначил воскресенье особым днём – тем днём, когда любой подданный, будь он стар или млад, нищ или богат, мог беспрепятственно войти в королевский парк Барсингнот. С тех пор минуло ровно сто лет – и отмечая вековой юбилей указа, нынешний король удвоил милость своего предка: отныне парк был открыт для посещений не только по воскресеньям, но и по четвергам.