Магия и кровь

Я смотрю на два дымящихся подноса передо мной. На одном — карри с козлятиной, на другом — тоже карри, но с говяжьими хвостами, которые я нашла в большом морозильнике у нас в подвале. У обоих блюд насыщенный пряный аромат, оба приготовлены по рецептам Мамы Элейн. Я встала ни свет ни заря, чтобы успеть их приготовить, и пришлось включать духовку заново не меньше четырех раз. Все носятся по кухне, делают себе утренний чай и кофе. Все, кроме Алекс, которая теперь круглосуточно шьет. От того, что в кухне столько движения, возникает ощущение оживленности — но не сутолоки. Казалось бы, субботнее утро не предполагает кипучей деятельности, но никто из взрослых не работает по строгому расписанию, поэтому выходные у нас выпадают на случайные дни — например, в какой-нибудь вторник все день-деньской торчат в гостиной, а в субботу вскакивают спозаранку, готовые трудиться до заката. В школе у Йохана есть дополнительные занятия по субботам и воскресеньям, чтобы колдунам и колдуньям было куда пристроить детей, поэтому даже Иден сегодня должна выйти из дома вовремя, хотя ей предстоит развлекаться, а не сидеть за партой.

Дядюшка, как обычно, тщательно чистит яблоко размером со свой кулак со скоростью древнего компьютера. Он всегда подолгу сидит над тарелкой и нарезает себе яблоко идеальными кусочками.

Я обхожу его и переношу на кухонный стол гигантскую нежно-розовую рисоварку: хочу упаковать всем на ленч оба варианта карри с рисом. Между двумя видами карри я вставляю металлический разделитель.

— Всем надо попробовать оба карри и сказать мне, какой понравился больше! — кричу я в пространство. Это у нас лучший способ привлечь всеобщее внимание. А мне надо выиграть конкурс рецептов. — Папа!

Он вскидывает голову, в руке зажата кружка с кофе. Он бежит в спа, где при помощи своего дара расслабляющего прикосновения ублажает целую кучу клиентов, которые регулярно ходят к нему на массаж.

— А?

— Я сделала вам с Прией карри с плодами хлебного дерева вместо мяса, потом скажете, как вам соус.

— Спасибо, — кивает он.

Иден подходит к столу с миской хлопьев в руках и пытается забраться на высокий табурет. Я забираю у нее миску, чтобы ей было легче, потом ставлю на стол перед ней.

— Спасибо! — пищит она, набив рот «Чириос».

За плечом у меня возникает Кейша:

— А мне ты что приготовила?

— Я положила тебе совсем чуть-чуть обоих карри и риса, сделай одолжение, попробуй. Салат тоже положила.

— А что в салате?

— Шпинат, клубника, миндальные лепестки, немножко авокадо и заправка из манго в отдельной баночке.

Кейша вытаскивает телефон и нависает над контейнером для ленча. Приложение тут же подсчитывает, сколько там калорий, жира, железа и витаминов.

— Я попробую ложечку твоей стряпни. — Она уже собирается уходить, но тут замечает, сколько у меня заготовлено контейнеров. — Один лишний.

— Да.

— Зачем?

— А тебе разве не пора на фотосессию, или помочь тетушке в мастерской, или еще что-то?

Иногда Кейша подрабатывает сетевой моделью. И почти каждый день ходит помогать своей маме в стеклодувной мастерской в коворкинге.

Кейша показывает на тетушку, которая стоит, прислонясь к стене кухни, и листает что-то в телефоне:

— Она сегодня везет твою маму к клиентке, поэтому мы все равно ее ждем. Так для кого ты готовишь ленч? — прищуривается она. — Ой, для него, что ли?

Все сразу замирают.

Дядюшка перестал чистить яблоко. Папа поднес было кружку к губам, но не пьет. Прия застыла у него за спиной. Тетушка отвлеклась от телефона.

Только Кейс и Иден продолжают двигаться. Кейс закрывает глаза ладонями, а Иден, ничего не замечая, продолжает есть хлопья.

— Прямо чувствую, как тебе сейчас неловко, — шепчет Кейша.

Я отдаю себе отчет, что это она так сочувствует.

— Еще бы.

Дар Кейши еще никогда не злил меня так сильно.

В кухню шаркает бабушка с пустой кружкой в руке, останавливается на пороге и обводит нас взглядом.

— Кто-то умер?

Все передергиваются.

— Вайя приготовила ленч для своей идеальной генетической пары. — Кейша говорит как ни в чем не бывало, будто это никакая не сенсация дня.

Бабушка задерживает на мне взгляд, после чего идет за чайником и заваривает себе чаю.

— А где печенье, которое ты напекла позавчера?

— В холодильнике.

— Разогрей мне штучку.

Я послушно направляюсь к холодильнику и достаю бабушке кокосовое печенье, режу пополам и кладу в тостер. Меня удивляет, что его еще не съели, хотя вообщето ясно почему. Взрослые все это время старались не смотреть на меня, вот, наверное, и не знали, что я его испекла.

— Значит, ты готовишь еду для того мальчика, — говорит бабушка и подносит чашку к губам. В ее голосе слышатся напряженные нотки — он давит, словно тупая сторона кухонного ножа.

— Я решила, это милый знак внимания, — лепечу я.

Прия начинает шевелиться первой — деловито сует контейнеры с ленчем в сумку себе и папе.

— Еда — мощный стимул в отношениях между людьми. Она показывает, что человек тебе небезразличен, и согревает сердце.

Вроде бы Прия произносит нормальные слова, но голос у нее звучит даже резче бабушкиного.

— Но есть ли до этого дело твоему предку? Очевидно, нет.