Магия и прочие приключения

Глесс достал глиняные горшочки, разложил вдоль хода. Вытянул из горловины каждого горшочка по верёвке, поджёг концы и кинулся бежать, увлекая за собой Йана. Несколько десятков ударов бешено стучащих сердец – и подземелье содрогнулось, по ушам стеганул грохот. Йан рефлекторно вскинул руки, останавливая в воздухе обломки, но от пыли не спасся и жестоко закашлялся.

Справа опять застучало огниво. Профессор уже не спеша, терпеливо поджёг ветошь, а от неё свечу.

– Вперёд, милый юноша. Думаю, за нами уже никто не бежит.

– Погодите…

Йан попытался нащупать мысленно, что же осталось на месте взрыва. Да, кажется, там мощный каменный завал.

– Других ходов нет?

– На старинном плане не было.

Какое-то время шли молча, прислушиваясь. Деревянные каблуки ботинок профессора тихо постукивали, перекрывая шлёпанье босых ступней Йана. Воздух был затхлый, и, судя по пламени свечи, сквозняков, а значит, и других ходов здесь не было.

– Эти горшочки, которые взрываются от огня – ваше изобретение?

– Да.

– Тогда понятно, почему Церковь забеспокоилась. Такое оружие – мощная сила.

– Вы слишком юны.

– Объяснитесь?

– Мой милый богослов, разве вы не поняли? Знание – само по себе сила, а значит, конкуренция власти. Неважно, зрительная труба это или взрывчатка, Церкви нужен был я сам. Церковь – власть, и никакой силы рядом с собой она не потерпит.

Йан не нашёлся, что ответить, и дальше оба беглеца долго шли молча.

Время тянулось долго. Свеча профессора догорала, и Йан протянул ему свою, церковную.

– Когда и где мы выберемся отсюда?

– Увы, я не замерял этот ход с клепсидрой. Если план начерчен в правильном масштабе, к закату мы должны выйти далеко за околицей Альетты.

По требовательному урчанию желудка Йан определил время ужина и уже слегка запаниковал, когда наконец задул сквозняк, пламя свечи заметалось и беглецы упёрлись в полукруглые стены сухого колодца.

– Господин богослов, вся надежда на вас, – тоскливо сказал Глесс, глядя вверх. Каменная кромка виднелась на высоте трёх ростов.

Йану удалось подтянуться на невидимых нитях и вытащить спутника, но руки свело судорогой. Кажется, Йера предупреждала, что слишком много колдовать нельзя. Зато Глесс воспрянул духом, оглядывая зелёный луг в вечерней молочной дымке, длинные холмы и дальние зубцы гор.

– Куда вы отправитесь дальше, профессор?

– Судя по очертаниям того перевала и горы рядом с ним, там дорога на Мерцарию и дальше, на Дир. В одном из придорожных сёл живёт мой давний друг и ученик, попробую навестить его. А вы?

– Не знаю. Заночую в поле, а на рассвете подумаю.

Почему-то Йану не хотелось идти с профессором. Чувство общности распалось, истаяло. Он – колдун. Остро хотелось побыть в одиночестве и обдумать всё произошедшее.

– Тогда удачи вам, юноша, где бы вы ни были и кем бы ни были.

– Взаимно. Да будьте хранимы от бед и горестей.

Йан проводил взглядом фигуру в чёрном костюме и побрёл наугад в другую сторону. Спустился в разлогую балку, отыскал приземистый стелющийся кустарник и с наслаждением растянулся на нём. Солнце скрылось за зубчатым горизонтом, в белесо-синем небе проклёвывались первые ночные сполохи.

Он – колдун, и права была Йера, никуда от этой судьбы не деться. Надо бы учиться. Не так, как у Креса, конечно, с клятвой верности, но придётся искать «своих». Это – новый жизненный путь, против закона, да всерьёз, а не клубни втихаря дёргать ночью за околицей.

– Что ж, Дьяволица… Взываю к тебе, твой новый адепт. Интересно, есть к тебе особые молитвы, или так услышишь?

Темнело, и в балке явственно холодало. В тишине только ветер шелестел луговыми травами… Или нет? Какой-то протяжный звук долетал с редкими порывами. Йан прикинул, что на преследователей это не похоже, и решил двинуться в ту сторону. Может, там жильё, какие-нибудь пастухи, что слыхом не слыхивали о сегодняшней заварушке в городе, и «бедного пилигрима» приютят. А то даже в этих тёплых краях осенняя ночь суровее летней.