Магия и прочие приключения

На шум, поднятый стражниками, уже сбегались зеваки, и первые из них – студиозы. Йан поднял камушек, прицельно запустил в спину бывшему собрату по учёбе, и завопил:

– Стража бьёт студиозов! Студиозов хватают! Вперёд!

Собратья не подвели, и стражников так качественно втянули в потасовку, что Йан забеспокоился – уж не спровоцировал ли он народные волнения. Зато беглецы под шумок незамеченными преодолели несколько кварталов. Йан пытался запомнить все повороты длинных проулков с развешанной над головами стиркой, но не преуспел.

– Нам далеко идти?

– К остаткам букколийских стен за Центральным собором. – Глесс кивнул на огромный купол, маячивший над крышами. – Я читал, что там есть ход.

– Э… Только читали?!

Профессор молча ускорил шаг. Ветер бросил в лицо беглецам многоголосый говор, и следующий поворот вывел их на угол соборной площади. Глесс заспешил было в обход, но не успел миновать боковые двери, как оттуда прямо навстречу вышел старик в бурой мантии с нашитым на груди святым знаком. Следом шагали несколько стражников.

Отступать было поздно.

– Вот ты где, Глесс Дирский! – торжественно воскликнул старец. Колючий фанатичный взгляд вкупе с форменной мантией внушал двойной ужас. – Может, ты идёшь сдаваться?! Правильно, от нас тебе не уйти.

И, обернувшись к страже, что-то крикнул по-альталийски, подозрительно похожее на «Взять его!».

На Йана никто не смотрел, его, кажется, приняли за случайного прохожего. Можно отступиться с отсутствующим видом… Бывший студиоз с тоской посмотрел на профессора. Общность. Сейчас схватят человека, с которым у него есть очень важное общее: тяга к знаниям. То, что всегда вдохновляло, вело по жизни. Да что в этом страшного, в конце концов?!

Наставник недоумённо обернулся к прохожему, молоденькому тощему монаху, который заступил дорогу стражникам:

– Господин дознаватель, в чём вина этого человека?

– Отойди с пути государственного правосудия, юнец. Профессор Глесс на службе альеттского герцога изобретал механизмы, угрожавшие власти короля и Церкви.

Нда, не возразишь. Йан оглянулся: прохожие спешно разбегались на безопасное расстояние, видно, наученные горьким опытом предыдущих задержаний. Задрал голову вверх. Гигантский витраж сверкал в лучах полуденного солнца, и Ава, собранный из кусочков белого, голубого и жёлтого стекла, приветливо раскинул руки, будто хотел примиряюще обнять весь мир.

– Ты уйдёшь с дороги, или тебя скрутить тоже? – рявкнул дознаватель. Стражники боялись без приказа хватать церковного служителя, который на непонятном учёном языке беседовал с их начальником.

Йан воздел руки к Аве, будто в молитве. «Кажется, отныне я должен обращаться к Дьяволице…». Нащупал мысленно свинцовые оправы стёклышек витража – это ведь тоже переплетение – сеть оправок, сжал пальцы и рванул на себя.

Стеклянный Ава согнулся, рухнул на стражников и опешившего дознавателя, и словно обнял наконец. Пока дознаватель с проклятиями пытался вырваться из свинцовой «сетки», Глесс и Йан рванули дальше.

– Далеко нам?!

– Нет! За углом, где скульптура крота-орла!

За угловой каменной фигурой полукрота-полуорла начиналась стена, древняя, жёлто-коричневая, из узких кирпичей, выщербленных веками.

– Юноша, вам нужно положить обе руки на стену и прочесть молитву «К тебе взываю». Вот здесь, где выбит рисунок арки.

Йан упёрся ладонями в тёплую пыльную кладку, нервно оглянулся:

– А «пауки» об этом знают?

– Не знаю! Быстрей!

– Вершитель Судеб, к тебе взываю, из бездны мрака – даруй путь к свету…

На последнем слове молитвы кирпичи дрогнули и в стене разомкнулась зубчатая щель, такая узкая, что пришлось протискиваться боком. Йан пропустил профессора вперёд, а когда забрался следом, Глесс уже чиркал огнивом в темноте секретного хода. Кладка сомкнулась, но в последний миг Йану почудились в конце улицы разъярённые голоса. Он оглянулся: ход резко понижался и явно нырял под землю.

– Теперь, юноша, настал черёд науки. Отойдите как минимум на четыре роста, а я закрою эту дверь навсегда.