Магия и прочие приключения

– Да, это зря не сделала… Просто я ему нравилась очень. Знаешь, песни про меня сочинял, на турнирах с моим именем сражался, вся эта милая чушь. Так, ешь, или я тебе этот суп волью насильно! Заодно и заткнёшься!

Йан опасливо попробовал варево. Похоже, какие-то морские животные, так непривычно, что и не понять, вкусно ли. Но надо есть, силы ему ой как понадобятся.

***

На вторую ночь он поднялся наверх и по холодному сквозняку сразу нашёл под потолком лаз. С тоской припомнил, как студиозы шарили втихаря по чужим винным погребам, подтянулся, выдохнул и протиснулся в узкую расщелину в скале. Горячка сделала своё дело – бывший студиоз отощал так, что, казалось, он скребёт по камням прямо рёбрами. Лишь бы не застрять, то-то Кресу потеха будет!

Нет, крепкий солёный ветер уже стегает лицо. Йан высунул голову наружу, моргнул, свыкаясь с предрассветной мглой, и подался назад.

Он оказался на высоте трёхэтажного дома, над голой отвесной скалой. Внизу ревело штормовое море.

Йан зажмурился и прочёл Общую молитву, чтобы успокоиться. Помимо того, что назад лезть сложно и постыдно – перед ним последний шанс сбежать. Йера чётко дала понять – после обряда верности он станет рабом Креса. Собственно, плавать студиозы умели, любимой их летней забавой было «притопи товарища в Инкурсе», и Йан был в первых рядах. Похоже, надо обплыть скалу и добраться до берега. Там спрятаться…

Пока Йан прикидывал, в какую сторону лучше плыть, горизонт чуть просветлел, и стал виден корабль. Точно, мимо должны идти из Северной Данзы в западные порты Нимуанса… Вот бы попасть на корабль! Йан ещё раз глянул вниз и понял, что хватит рассуждать. Не думая, выбраться из расщелины и прыгнуть…

Кожу обожгло дважды – сначала ударом, потом ледяной водой. Йан отчаянно забултыхался, кое-как выгреб на поверхность и попытался плыть к кораблю. Не тут-то было. Волна за волной хлестали, накрывали с головой, нестерпимо горькая вода лилась в нос и рот, и сил после болезни было куда меньше, чем у того цветущего студиоза, что плескался в Инкурсе. Волны накрывали с головой всё чаще, и самое обидное, что он видел корабль. Непостижимо как, но эту дальнюю точку он видел очень чётко – переплетение ткани на парусах, древесный узор досок, сцепленные звенья якорной цепи… В них ещё такие отверстия удобные, для пальцев зацепиться. Йан, уже ничего не слыша и не соображая, уцепился и потянул на себя. Конечно, сил притянуть корабль у него не хватало – поэтому его потянуло к кораблю.

***

Кок лихо взмахнул ведром и выплеснул очистки за борт. Свесился через перила, с удовольствием глядя на рыбёшек. Эти твари Вершителя вечно вьются за кораблём, подъедая плавники и хвосты своих невезучих товарок, что попали в похлёбку. Что за проклятье?!

– Э-эй, Ллойзо! На якоре человек сидит!

Рулевой матрос выразительно постучал по лбу.

– Ты сбрендил? Откуда?

– Дьяволица его знает! Или это морская тварь, или жертва крушения!

Вскоре команда сбежалась на крики и вытащила на палубу тощее тело парня в одном исподнем.

Капитан скептически оценил ввалившиеся щёки, тёмные круги вокруг запавших глаз, и постановил:

– Обыскать и проверить, жив ли этот рыбий корм.

Часть 2. Своя сторона

Глава 20

В Альталии осень только начиналась. Запахи южных цветов доносились с пышных клумб особняков и монастырей к трапу корабля.

Капитан неспешно отсчитал уговоренную сумму монет и ещё раз пристально вгляделся в худое, загоревшее лицо собеседника.

– Точно решил уволиться? И чем тут займёшься?

Йан пожал плечами. Чем угодно! А вот тесной и скучной корабельной жизнью, ночёвками в трюме на голых досках он сыт по горло.

– Погуляю по Альетте, разберусь. Учёному человеку в столице всегда найдётся работа.

– Жаль. Матрос из тебя получился что надо. Ну, бывай.

Внутренне Йан усмехнулся. Только магия помогала ему управляться со снастями и удерживаться на борту во время штормов, когда волны хлестали через палубу. Реи, канаты, нити… За месяц плавания он худо-бедно научился инстинктивно находить и хвататься за нужную нить. Но и только.

За припортовым кварталом раскинулся шумный богатый рынок, который Йан обогнул стороной, придерживая кошелёк с особой тщательностью. Зашёл в платяную лавку, где с радостью обменял матросский костюм на монашескую рясу. Прощайте, тесные неудобные штаны!

Теперь в харчевню. А тут хорошо! Не чета душным каменным нимуанским забегаловкам: с открытой светлой верандой, по столбам навеса вьются плети хмеля. Девушки симпатичные, смуглые и кудрявые, улыбчивые.

С подавальщицей, правда, пришлось объясняться знаками, указывая на блюда за соседними столиками, но в конце концов перед Йаном поставили кружку пива и фирменный альталийский пирог с мясом и приправами. Вокруг звучала незнакомая, непривычная речь – альталийцы говорили с присвистом, почти птичьим чириканьем и прищёлкиваниями.