«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

Даже позитивные эдикты в Империи обычно формулируются с частицей «не»: Не взрывай планету ближнего твоего (свою — валяй сколько хочешь). Руки прочь от хранителей Врат. Не требуй правосудия, сам угодишь под суд.

А главное — никогда не выносить серьезную проблему на всенародный референдум. Нет, законов против местной демократии у них нет, имеется в виду имперская проблематика. Старина Руфо, ох, извините, доктор Руфо, один из крупнейших экспертов в области сравнительной культурологии (которого низменные вкусы вечно тянут шляться по трущобам), сказал мне, что каждая человеческая раса проходит через все возможные формы политического устройства и что демократия существует во многих примитивных обществах… но он не знает ни одной цивилизованной планеты, где принцип Vox populi, vox Dei[112] не переводился бы как «Господи, да как же мы так вляпались!».

Впрочем, Руфо утверждал, что ему нравится демократия, — каждый раз, когда у него портилось настроение, он читал речи Вашингтона, а ужимки французского парламентаризма стояли у него на втором месте после ужимок французских красоток.

Я спросил его, как происходит управление в цивилизованных обществах. Брови у него сдвинулись.

— Практически никак!

Это относилось и к нынешней императрице Двадцати вселенных. По большей части она ничего не делала.

Впрочем, иногда делала. Она могла, например, сказать:

— Проблема разрешится, если вы возьмете этого смутьяна… Как твое имя?.. Я о тебе, который с бородкой… и расстреляете его. Приступайте!

Я присутствовал при этом. Они так и сделали. Он был главой делегации, представившей на суд Стар какую-то проблему — что-то насчет столкновения галактических торговых империй в Седьмой вселенной. Заместитель главы делегации тут же скрутил ему руки, остальные делегаты выволокли его во двор и прикончили. Стар продолжала пить кофе. (Кофе тут лучше, чем у нас дома, и я так разволновался, что тоже налил себе чашку.)

Настоящей власти у императора нет. И тем не менее, если бы Стар решила, что планета имярек должна быть уничтожена, люди немедленно принялись бы за дело и в небе вспыхнула бы еще одна сверхновая. Стар ни разу так не поступала, но в прошлом такие случаи известны. Не много — Их Мудрости долго, очень долго будут обшаривать свои души (и Яйцо), прежде чем предложат нечто столь бесповоротное, даже если гипертрофированное чутье императора будет твердить ему, что иного решения не существует.

Император — единственный источник имперского законодательства, единственный судья, единственная исполнительная власть, но действует он редко, и у него нет механизма для силового претворения своих решений. Все, что он или она имеет, так это колоссальный престиж системы, которая функционирует уже семь тысяч лет. Эта не-система связана воедино тем, что в ней нет единства, нет однородности, и тем еще, что никогда не гонится за идеалами и утопиями, — она лишь дает ответы, достаточно хорошие, чтобы существовать дальше, и предоставляет бóльшую степень свободы множеству подходов и оценок.

Все местные проблемы решаются на местах… Детоубийство? Это ваши дети, ваша планета. Родительские комитеты, цензура в кино, помощь в случае стихийных бедствий — все это проблемы, в которых Империя компетенции не имеет.

Кризис из-за Яйца разразился еще до моего рождения. Его Мудрость CCIII был убит, а Яйцо украдено. Какие-то злодеи рвались к власти, и Яйцо, благодаря своим огромным возможностям, было потенциальным ключом к такой власти, о которой Чингисхан и мечтать не мог.

И кому она нужна — такая власть? Не понимаю. Но кому-то нужна.

В результате Стар вступила на престол лишь наполовину подготовленной и отрезанной от Хранилища Мудрости перед лицом величайшего кризиса за время существования Империи.

Впрочем, бессильной она тоже не была. В нее уже загрузили опыт семи гиперразумных личностей, и к ее услугам были кибернетические системы всех вселенных, за исключением самой совершенной — Яйца. Первым делом надо было узнать, что с ним стало. Организовывать атаку на планету, где жили мерзавцы, было небезопасно — они могли Яйцо уничтожить.

Существовали способы развязать язык любому, если бы вы решились их применить. Стар ничего против них не имела. Нет, я не имею в виду ничего грубого — вроде клещей или дыбы. Эти способы скорее можно сравнить со сниманием слоев с головки лука, и, прежде чем удалось добиться ответа, пришлось ободрать не одну луковицу.

Карт-Хокеш — место столь губительное, что его даже назвали по именам двух единственных исследователей, сумевших там побывать и вернуться живыми. (Мы-то были, можно сказать, в его парковой зоне, остальная часть куда хуже.) Мерзавцы, о которых идет речь, даже не сделали попытку там обосноваться. Они лишь спрятали Яйцо, установили охрану, организовали ловушки на путях к нему и вокруг.

Я спросил Руфо:

— А какой толк был им от Яйца, если оно находилось там?