«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

— О боже! Конечно нет! — Руфо был явно изумлен. — Извините меня, — продолжил он, — вы застали меня врасплох. — Он подумал. — По двум причинам, я полагаю. Первая: если Джок разрешит нам объясниться, то… Она ведь отличный оратор. Второе, — тут он глянул на меня, — я суеверен, надо признаться. Вы же — человек удачи, я в этом убедился. Поэтому мне хочется быть поближе к вам, даже если разум советует бежать. Вы можете в любой момент провалиться в выгребную яму, и все же…

— Чушь! Послушал бы ты историю моих злоключений!

— Ну это в прошлом, я почти готов держать пари, что сейчас расклад совершенно иной. — Руфо замолчал.

— Оставайся здесь, — приказал я, ускорил ход «коня» и подъехал к Стар.

— Вот мой план, — сказал я ей. — Когда мы доберемся до места, ты и Руфо останетесь на дороге. Я поеду один.

Она испугалась:

— О милорд! Нет!

— Да.

— Но…

— Стар, ты хочешь, чтобы я вернулся к тебе? Как твой рыцарь?

— Всем сердцем.

— Хорошо. Тогда поступай так, как я велю.

Она долго молчала, потом ответила:

— Оскар…

— Что, Стар?

— Я поступлю, как ты прикажешь. Только разреши мне объяснить кое-что перед тем, как ты начнешь продумывать свою речь.

— Давай.

— В этом мире место путешествующей дамы — рядом с ее рыцарем. Именно там я и хочу находиться, мой Герой, даже в минуту гибели. Особенно в эту минуту. Но я молю тебя не из сентиментальности и не ради проформы. Зная то, что я знаю теперь, я могу с полной уверенностью предсказать, что ты будешь убит немедленно, а потом умрем я и Руфо — как только они нас догонят. А это произойдет быстро — наши «кони» слишком устали. С другой стороны, если отправлюсь я одна…

— Ни в коем случае!

— Ну выслушай же, милорд! Я же ни на чем не настаиваю. Если бы поехала я одна, я, вероятно, умерла бы так же быстро, как умер бы и ты. А может быть, вместо того чтобы скормить меня свиньям, Дораль сохранил бы мне жизнь и позволил кормить своих свиней и быть забавой для его свинарей — судьба лучшая, нежели то полное унижение, которое ожидает меня в будущем, если я вернусь без тебя. Но я нравлюсь Доралю и думаю, что он оставит мне жизнь — только жизнь скотницы и чуть-чуть лучшую, чем жизнь свиней. На этот риск я готова пойти, если необходимо, и буду ждать своего шанса бежать, гордость для меня — слишком дорогое удовольствие. Нет у меня ее — есть только необходимость. — Ее голос был хриплым от непролитых слез.

— Стар! Стар!

— Что, мой любимый?!

— Как? Что ты сказала?

— Можно я еще раз повторю это? У нас больше времени не будет. — Она, как слепая, потянулась ко мне, я схватил ее руку. Стар наклонилась и прижала мою руку к своей груди. Затем выпрямилась, продолжая сжимать мою ладонь. — Теперь я спокойна. Я всегда становлюсь женщиной в тот момент, когда для меня это уже ничего не значит. Мой любимый Герой, у нас есть лишь одна возможность спастись — это выступить навстречу опасности бок о бок, с гордо поднятой головой. Это не только самый надежный, но еще и единственный путь, который я предпочла бы, будь у меня гордость. Я купила бы тебе Эйфелеву башню для забавы и другую, если бы ты эту сломал, но гордость купить нельзя.

— А почему это самый безопасный путь?

— Потому что Дораль может, повторяю, может дать нам возможность вступить в переговоры. Если мне дадут сказать десять слов, то он выслушает и сто, а потом и тысячу. И может так случиться, что я залечу его рану.

— Согласен. Но, Стар… Что я такого совершил, что так глубоко его ранило? Я же ничего не сделал. Наоборот, старался ничем не ранить его.

Она немного помолчала, потом произнесла:

— Ты американец…

— Ну и что с того! При чем тут это! Джок об этом и не знает.

— Очень даже при чем. Нет, Америка для Дораля в лучшем случае только название, он ведь проходил курс «Вселенные», но никогда не путешествовал. Но… Ты на меня не рассердишься снова?

— А? Давай-ка поставим на прошлом большой крест. Говори что хочешь, лишь бы все прояснилось. Только не надо меня клевать в макушку. А, черт, клюй, если хочешь, но только в этот единственный раз. Чтобы у тебя не вошло в привычку… любимая.

Она сжала мою руку:

— Больше никогда! Моя ошибка была в том, что я забыла, что ты американец. Я плохо знаю Америку — во всяком случае, знаю не те ее стороны, по которым с ней знаком Руфо. Если бы Руфо присутствовал в зале… Но его там не было, он жуировал на кухне. Я предположила, когда тебе даровали гостеприимство кровли, стола и постели, что ты поведешь себя так, как повел бы себя на твоем месте француз. Мне и в голову не пришло, что ты откажешься. Если бы я знала, я бы придумала для тебя тысячу отговорок. Принятый обет, например. Священный день, согласно твоей религии. Джок огорчился бы, но не оскорбился. Он человек чести.

— Но… черт, я все равно не понимаю, почему он хочет убить меня за то, что я не сделал такого, за что меня пристрелили бы в моей стране, сделай я это там. Что, в этой стране мужчины обязаны принимать предложение, сделанное любой женщиной? И почему она бежит к мужу и жалуется? Почему не держит этого в секрете? Она же даже не попыталась скрыть. И еще дочек в это вовлекла.