Магия из котла: тайны валлийских легенд и преданий

Чтобы магия работала, мы должны иметь доступ к тому, что питает ее, к Пророческому духу. Но взывать к нему, не имея с ним связи, – все равно что пытаться докричаться до кого-то на другом конце танцпола: ваш голос пройдет сквозь пространство и время, но цели не достигнет, ибо у него на пути будет слишком много препятствий. А даже если слова каким-то образом и дойдут до адресата, разобрать их будет невозможно, и что вы хотели сказать, будет совершенно непонятно. Наша магия эффективна лишь тогда, когда голос способен преодолеть границы физической материи и напрямую вступить в контакт с тем, на что мы хотим повлиять, что хотим изменить и трансформировать.

Вот в чем суть: Керидвен олицетворяет физические аспекты обучения, научения и знания Ремесла. Талиесин же – своего рода мост, связывающий нас с потоком Авена посредством Пророческого духа. И те и другие аспекты крайне важны для любого адепта.

О важности умения плавать между этими двумя читаем в труде «Жизнь Мерлина»:

Отнятый сам у себя, словно дух, я ведал деянья,
Прежних племен и предсказывать мог грядущие судьбы,
Знал я тайны вещей, мне пернатых полет был понятен,
Звезд блуждающий путь и движенья рыб постигал я

[114].

В этих строках говорится о возможностях Пророческого Духа: он всеведущ, способен предсказать будущее, и поэтому ему ведомо все, что есть на свете. Эта связь позволяет Талиесину вывести свои способности за пределы времени, пространства, предметов и формы вещей. Делает он это посредством сложной магической трансформации, о которой и говорится в легенде. Эта сцена учит нас, как получить доступ к тайному знанию, и дает для этого все необходимые инструменты. Иными словами, прочесть книгу недостаточно, нужно еще и применить полученные знания на практике и, как следствие, претерпеть трансформацию. Пророческий дух внесет в нашу жизнь осознанность разума, тела и духа.

Талиесин неустанно поет хвалу человеческому телу, его работе, чувствам. Тело, разум и дух должны работать сообща, это крайне важно. В кельтской мифологии, в отличие от восточных философий, тело не отрицается, не обесценивается. В Книге Талиесина можно найти такие стихи, прославляющие человеческие чувства:

Я пою хвалу тому,
Кто добавить в меня
Решил дух.
Ведь он наделил меня
Семью постоянными
Огня и Земли,
Воды, Воздуха,
Туманов, цветов,
Сладких южных ветров.
Вот чувства мои, они таковы:
Одним выдыхаю,
Другим я дышу,
А третье дарует мне голос,
Четвертое – вкус,
Ну а пятое – зрение,
Шестое есть слух,
Обонянье – седьмое

[115].

Эти строки показывают, насколько для кельтов важны были чувства: они воспринимались ими как нечто неотъемлемое, помогающее получать жизненный опыт. Талиесин видит себя продолжением природы, компоненты которой присутствуют и в теле, и в Духе и неотделимы друг от друга до самой нашей смерти. С этой анимистической точки зрения Земля и земная жизнь представляют собой огромную ценность как наивысшее выражение творящей силы Вселенной. Отсюда следует, что Пророческий дух есть олицетворение единства разума, тела и духа, внешним выражением которого являются магия и творчество. В кельтских мифах часто встречается тема важности поэзии и искусств как выражения Авена, ибо только люди способны передать эту связь через творчество. Кроме того, известны случаи, когда Пророческий дух был способен предрекать будущее. Талиесин делает это в нескольких пророческих поэмах из Книги Талиесина. Там мы находим знания о глубокой, древней магии, ибо тело есть путь к Духу. Прежде чем вознестись в тонкие царства, мы должны пожить, завершить нисхождение в материальное. Ключи к духовному связаны с землей и телами физического мира. Каждое дерево, растение, планктон, гора, женщина и ребенок поют песнь происхождения и жизни Вселенной. Наши лбы буквально озарены этой магией. Но, чтобы ее воспринять, ее нужно осознать. Талиесин и Дух, который он представляет, – это один из способов достичь такой осознанности бытия. Талиесин говорит о талантах и дарах, повторяющих ведовские способности Керидвен. Кроме того, он провозглашает себя магом: Wyf dryw, wyf syw («Я волшебник, я мудрец»)[116].