Магия ранит

Надо сказать, что на нас обращали внимание. Крест выглядел довольным. Мы оказались в центре всеобщего интереса: высокий красавчик с необычной спутницей в приметном платье, да еще со змеящимся шрамом на плече. Парень игнорировал тот факт, что толпа меня угнетает, и я даже прихрамываю. Намекнуть ему? Нет, будет только хуже.

Я старательно улыбалась, отчаянно сохраняя душевное и физическое равновесие.

Мы добрались до ряда примерно посередине зала, и я перевела дух.

Сидеть – это вам не стоять.

– Кого ждем? – спросила я.

– Айвишу, – многозначительно ответил Крест.

Что еще за Айвиша?

– Сегодня закрытие сезона, – разливался он. – В городе становится жарковато. Я и не надеялся, что она согласится выступать. Однако импресарио заверил, что проблем у нее не возникнет: ей поможет остаточная магия.

Я покорно молчала, откинувшись на спинку кресла. Вокруг степенно рассаживалась аудитория.

Возле нас остановилась пожилая женщина в белоснежном платье, сопровождаемая спутником – еще более престарелым, чем она сама. Крест вскочил.

Господи, мне ведь тоже полагается встать. Поднявшись на ноги, я с вежливой улыбкой вытерпела ритуал расшаркивания. Док принялся болтать с теткой, а мы с ее кавалером вместе тихонько страдали. Наконец, они убрались.

– Мадам Эмерсон – последняя светская львица Юга, – произнес Крест, стискивая мою ладонь. – Ты прекрасно держалась и, по-моему, ей понравилась.

Я разинула рот и тотчас захлопнула его. В принципе я ничего особенного не сделала: стояла столбом и учтиво скалила зубы. То ли хорошо воспитанный ребенок, то ли отлично выдрессированная собака. Или док опасался, что я двину ей ногой по коленной чашечке?

Прозвенел звонок. Зрители постепенно угомонились. Бархатный занавес медленно поднялся. На сцене находилась невысокая женщина. Темнокожая, грузная, с копной черных кудряшек, собранных на макушке. Серебристое платье изящными складками ниспадало до самого пола. Ткань переливалась, словно сотканная из воды, искрящейся солнечными бликами.

Айвиша оглядела зал. Ее глаза казались бездонными. Сделала крошечный шажок, двигаясь будто в серебряном водопаде. И запела. Невероятный голос. Он взметнулся к потолку, поражая своей чистотой, набирая мощь, крепчая. Исходящая от певицы сила захватила нас и заворожила.

Я забыла про Креста, Олейту и про расследование.

Сидела и таяла, погрузившись в чарующую гармонию.

Внезапно Айвиша воздела руки. На кончиках ее пальцев заблестели ледяные кристаллы. Они разрастались, скручиваясь и ветвясь в ритме песни. Невероятно сложное сверкающее кружево заполнило сцену, переметнулось на боковые колонны, расцветая морозными султанами перьев.

Лед, как ласковый щенок, льнул к складкам платья певицы, и я уже не могла отличить, где кончается серебристая ткань и начинаются голубоватые всполохи.

Айвиша пела, а лед танцевал вокруг нее, послушный каждой ее прихоти.

Все были загипнотизированы, мы затаили дыхание, пока женский голос не оборвался на умопомрачительном крещендо.

Вдруг кожа певицы полыхнула синим, молниеносно насыщая цветом ледяное кружево. Кристаллы лопнули и испарились. Занавес упал, скрывая от нас женщину. С минуту аудитория не могла шелохнуться, после чего зал взорвался овациями.

Крест сжал мои пальцы. Я ответила ему тем же.

Сорок пять минут спустя мы въехали на автостоянку перед домом, где жил Грег.

– Могу я проводить тебя до двери? – спросил Крест.

– Не сегодня, – буркнула я. – Ты уж прости. Сейчас я не сумею составить тебе достойную компанию.

– Уверена? – Надежда в его глазах угасла.

Я, конечно, не слишком хорошо себя чувствовала, но дело было в другом. Что-то мне подсказывало: надо с этим кончать.

– Ага. Спасибо за ужин и концерт.

– Я рассчитывал на то, что наш вечер закончится не так скоро.

– Извини, – я коснулась его руки. – Может, в следующий раз.

– Да. Всегда остается завтра.

Я выбралась из машины.

Помедлив немного, Крест укатил. Только тут я сообразила, что парень остался даже без прощального поцелуя.

Бедро ныло все сильнее. Когда я покинула автостоянку, боль сделалась острой, да еще и приправленной судорогами.

Просто замечательно.

Я скинула туфли и, держа их в руках, босиком направилась к дому. Оступилась на какой-то выбоине, едва не приземлившись на пятую точку. Ногу свело спазмом. Согнувшись в три погибели и рыча что-то нечленораздельное, я ждала, когда мыщца успокоится.

– Может, тебя опять понести на закорках? – прошептал в самое ухо вкрадчивый голос.

Развернувшись, я двинула говорящего апперкотом в живот. Кулак встретился со стеной стальных мускулов.

– Неплохой удар, – похвалил Кэрран. – Для человека.

Да-да, разумеется. А кто сейчас охнул, получив в брюхо? Я ведь слышала.

– Чего тебе?

– Где твой смазливый кавалер?

– А где твоя азиаточка?

Я поковыляла дальше. Если хочу избавиться от Кэррана, надо покорить лестницу и захлопнуть дверь у него перед носом.

– Ждет меня в теплом гнездышке.

– Тогда окажи мне, черт тебя дери, услугу и проваливай к ней.

Доковыляв до крыльца, я присела на ступеньку. Нога объявила антракт.

– Болит?

– Нет. Люблю, понимаешь, посидеть на лестнице в дорогущем вечернем платье.