Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира

Гейман отвечал за четырех всадников, банду мотоциклистов, которая следовала за ними, и большую часть истории, связанной с Кроули и его противоположностью, ангелом Азирафаэлем. Начало романа написал Гейман, а конец – Пратчетт. Однако каждый участвовал в редактировании всей книги, так что стили перемешались, и узнать, кто какую часть написал, стало невозможно, в особенности когда речь заходит об отрывках, появившихся после их разговоров. Оба работали над главными персонажами, и по мере приближения к финалу Гейман стал отвечать за «Них», а Пратчетт получил всадников. Любопытно, что скелетообразная фигура Смерти сильно напоминает благожелательного жнеца из Плоского мира (вплоть до МАНЕРЫ РАЗГОВОРА), данную Смерть, по большей части, создал Гейман, и у него получился более темный и не такой добрый персонаж, как у Пратчетта[183]. Существует предположение, что Гейман написал наиболее отталкивающие куски книги, а Пратчетт более приятные, и до некоторой степени это правда. Широкие мазки сюжета принадлежат Гейману, как и образ демона Хастура, появляющегося из телефонной трубки в виде тысяч червей, а настроение финала принадлежит Пратчетту. Он настаивал, что вред, причиненный кому-то в книге, должен быть исправлен – на руках их главного героя, ребенка, не может быть крови – именно добрая воля мальчика неизменно спасает мир. Однако повествование не было черно-белым. Оба умели писать мягко и гуманно или низко и подло. Позднее Гейман скажет, что это серьезное упрощение – думать, будто их книга представляет собой переплетение его жутких идей со светлыми идеями Пратчетта. Друзья подошли к работе с одинаковых позиций и твердо знали, каким будет тон их произведения – нечто среднее между Кромптон, Адамсом, Вудхаусом и Честертоном со щепоткой современных ужасов. Они правили куски, написанные друг другом, добавляли шутки и примечания (снова «лимонный шербет»), пока уже и сами не понимали, кому принадлежит авторство, а про некоторые большие отрывки ни один из них не помнил, что их писал именно он. Во многом это превратилось в игру, где каждый старался рассмешить другого, а потом, по словам биографа Геймана Хэйли Кэмпбелл в книге 2016 года «Искусство Нила Геймана» (The Art of Neil Gaiman), «они соперничали друг с другом, стараясь сочинить удачный кусок текста».

Первый черновик они закончили через девять недель – при этом работали отдельно. Вторая редакция заняла еще четыре месяца, авторы старались превратить свои дикие, лишь частично структурированные идеи в единое целое; Пеппер и Война поменяли пол, кроме того, авторы старались максимально улучшить сюжет. Гейман приехал в Сомерсет и остановился в коттедже Гайес, чтобы они могли закончить свое произведение. Он вспоминал, как однажды утром обнаружил двух голубей, каким-то образом ускользнувших из голубятни Терри и Лин и теперь в полнейшем ужасе носившихся по его комнате, и решил, что подобные вещи здесь происходят постоянно (если верить Пратчетту, подобные вещи ни разу не случались с другими гостями).

Им еще оставалось решить последнюю проблему: изменить название романа. По мере того как развивалась книга, Вильям стал Адамом, а потому «Вильям Антихрист» вместе с отсылками к «Этот Вильям!», как и «Вильям Завоеватель», стали непригодны, а «Адам Антихрист» не давал тех ассоциаций, которые им требовались. Более того, не вызывало сомнений, что это уже не просто история Адама – полный список персонажей в начале книги сделал это очевидным. Так или иначе, но героями книги стали Кроули и Азирафаэль. Именно Гейману принадлежит идея назвать книгу «Благие знамения» (Good Omens), скаламбурив на «Омене», тогда как Пратчетт настаивал на «Превосходныя и Недвусмысленныя Пророчества Агнессы Псих, Ведьмы». Они пришли к компромиссу, сделав вариант Пратчетта подзаголовком к книге, а в начале поставив более хлесткие слова: «Благие знамения: Превосходныя и Недвусмысленныя Пророчества Агнессы Псих, Ведьмы».

Удивительно, но «Благие знамения» стали единственным произведением в профессиональной карьере Пратчетта, которое он написал под влиянием момента.

Ведь даже «Людей ковра» он писал по договору, заключенному до начала работы, с согласия издателя. С «Благими знамениями» получилось иначе. Пратчетт и Гейман взялись за них по собственной инициативе, совместив с работой над другими книгами. Позднее Пратчетт назвал роман «летней работой». Книга была готова, но работа не завершена – Терри часто повторял, что произведение нельзя считать законченным до тех пор, пока его не прочла аудитория, этот инстинкт он приобрел, когда был журналистом. Круг должен замкнуться. Пришло время искать издателя.