Магия убийства

— Мою внучку могли подставить просто потому, что знали — я за нее заступлюсь и постараюсь нивелировать следствие. Постараюсь продвинуть версию несчастного случая. — Кощин по-прежнему не поворачивался к собеседнице, смотрел перед собой, в комнату.

— Да. Могло быть и так. Но сомнительно, вы не находите? Зай… — Вероника едва не совершила глупейшую ошибку, не назвала фамилию шамана, которую здесь никто не произносил! — Мастер Бадма не пытался вас шантажировать?

Эдуард Кузьмич хмыкнул:

— Шантажировать? Зачем? Бадма, скорее, пытался произвести впечатление.

Разговор пошел дорожкой, которую Вероника весь день вышивала крестиком.

— Но что-то он все-таки видел, да?

Кощин перестал разглядывать комнату, повернул голову к Веронике и внимательно на нее посмотрел.

— Я тоже так подумал. Хотя… — Эдуард Кузьмич заворочался в кресле, чтобы слегка развернуться и получше разглядеть персону, умудрившуюся его удивить. — Мастер, мне показалось, приревновал наше внимание к вам, Вероника. Он так резво вызвался.

— Да, я заметила.

— Заметили… А почему, кстати, промолчали о том, что видели ночью?

— Потому что утром я пришла к Катерине и поняла, что она не может быть убийцей. Убийцы так себя не ведут.

— А вы, значит, большой специалист в поведении убийц… Но про парасомнию вы же знали.

Ника поморщилась.

— Узнала. Когда догадалась об этом спросить.

— О как! — Кощей Бессменный поднял брови. — Догадались, значит. А о чем еще, мне интересно, вы, Вероника, догадались?

— Ну… первую мою догадку вы развеяли. Про вторую, про шамана, я уже сказала. Теперь чай. Отравление. Я совершенно уверена, что только вы и Эка не могли добавить яд в чай. До камлания это было, как мне кажется, сделать сложно. Особенно вам, а Эка ходила за мной. Во время камлания я все время вас видела, стояла рядом с Экой за вашей спиной.

— Получается, — Эдуард Кузьмич усмехнулся, — мы, таким образом, тоже даем тебе алиби, так?

Ника подержала паузу. К своему стыду, она только сейчас поняла, насколько дико выглядела ее откровенность: она не спала ночью, она знает про кровь на ручке двери в спальню Эки, но молчала в тряпочку… Эх! Надо понимать, Вероника Полумятова только что едва не залетела на верхнюю строчку в списке подозреваемых Эдуарда Кощина.

— Получается, что так. Даете, — подтвердила «только что главная подозреваемая» и негромко сглотнула. — Эдуард Кузьмич, в вашем кабинете совершенно точно не было ничего ценного или важного?

— Совершенно точно. Я этот кабинет вообще не люблю, ночью тоже работал в своей спальне, с ноутбуком.

— А потом вас разбудил Василий, пришедший за ключами от кабинета… — задумчиво глядя в окно через пустую комнату, пробормотала Ника.

Судя по реакции Кощина, у нее еще получалось удивлять.

— А про ключи и Васю ты откуда знаешь? — поинтересовался Бессменный и сам себе ответил: — Подслушала?

— Была нужда, — отмахнулась задумавшаяся Вероника. — Простите. Про ключи мне рассказал Павел. Охранник, который приходил ночью за схемой проводки видеонаблюдения…

— Понятно, — перебил хозяин дома. — Времени ты зря не теряла.

— Да, — легко согласилась девушка. — Эдуард Кузьмич, а вы не могли бы дать мне бумаги, которые Инесса подготовила к «Битве»? Может быть, там скрывается какая-то разгадка. — Вероника неопределенно помотала в воздухе рукой.

— А почему бы нет? — Кощин назвал Веронике шифр для электронного замка сейфа в нелюбимой комнате. — Бери бумаги. Инка всегда делала детальные распечатки подготовленных заданий, не хотела, чтобы ее обвинили в подтасовках или антипатии, какой-то предвзятости. Но это все уже не важно. «Битва» все равно сорвалась, так что читай, авось чего-то и увидишь. Свежим-то взглядом.

Вероника остановилась на полпути к сейфу.

— Почему это вы считаете, что «Битва» сорвалась? Мне кажется, уже и победитель есть — доктор Али-Ага.

— И ты на втором месте. — Кощин, казалось с удовольствием, наблюдал за Вероникой.

— Не, — улыбнулась та. — Я применяла только логику. А что касается ворожбы… здесь доктор Али-Ага отказался работать, куда уж мне, убогой.

Бумаги Инессы оказались чудовищным лабиринтом, пройти который, не запутавшись, могла лишь их хозяйка. После форс-мажорного переноса «Битвы» в имение психологу пришлось использовать прежние заготовки или, наоборот, применять здесь те, которые, судя по всему, она готовила к майской «Битве». В совершеннейшем порядке были заметки только для одного задания, которое без разницы, где проводить — в Москве иль в пасторальной глухомани.