Магия в сердце

«Магия», – подумала она, и это слово привело её в трепет. Магия, которую она так долго жаждала, магия, которую – как она сказала Корделии, – Ларкин больше не желала… хотя в какой-то степени это было ложью. Она всё ещё хотела магию, но не нуждалась в ней так отчаянно. Она знала, что может быть счастлива и без неё.

А теперь наконец-то магия решила прийти к ней!

В горле Ларкин зародился смех, но он быстро угас, когда на неё упала тень, окутав её прохладной полутьмой. Подняв голову, Ларкин увидела силуэт дракодила, пролетающего над нею. Он издал вопль, от которого у Ларкин завибрировали кости, и выпустил ещё одну струю пламени, зацепив верхушку другой пальмы.

Ларкин сделала глубокий вдох и закричала в ответ – звук, вырвавшийся из её уст, был ближе к дракодильему языку, чем к человеческому. Она захлопнула рот, широко раскрыв глаза. «Что это было?»

«Остановись, – хотела сказать она. – Спустись сюда».

И даже если она произнесла совсем не это, похоже, именно так её крик прозвучал для дракодила. Он настороженно смотрел на Ларкин, спускаясь к земле по спирали и приземляясь в нескольких футах перед девочкой, его большие крылья подняли такой ветер, что Ларкин отступила на шаг, но сразу же остановилась и встретилась взглядом с дракодилом.

– Ларкин! – крикнула Корделия. Её голос звучал уже ближе, и хотя Ларкин не осмеливалась оглянуться, она знала, что Корделия последовала за ней, несмотря на все предупреждения.

– Всё в порядке, – сказала Ларкин, не сводя глаз с дракодила и стараясь, чтобы голос звучал ровно. Дракодил недоверчиво смотрел на неё, из его ноздрей шёл дым, словно в любой момент он мог сделать из неё шашлык. Может, Ларкин до сих пор не обожглась, пройдя через горящую рощу, но ей не хотелось подвергать свою новообретённую магию такому смертельному испытанию. – Я… он слушает меня, Кор, – добавила она, но потом поправилась: – Она слушает меня.

Ларкин не знала, откуда ей это известно, но была уверена, что перед ней дракодилица.

– Ларкин, отойди назад, медленно, – негромко велела Корделия.

Раздражение кольнуло Ларкин – Корделия иногда была чересчур властной, но Ларкин знала, что делает. Ну, в целом это было не совсем так. Ларкин понятия не имела, что делает, но какая-то скрытая часть её души, казалось, знала, и она решила довериться этому знанию. Не обращая внимания на Корделию, Ларкин стала думать о том, что хочет сказать дракодилице.

– Мне жаль, – промолвила Ларкин, но слова снова прозвучали как вопль дракодила. – Мне жаль, что ты страдаешь и злишься, но ты делаешь больно деревьям. Я сомневаюсь, что ты этого хочешь.

Дракодилица слабо фыркнула, и из её носа полетели искры. Ларкин пришлось приложить усилия, чтобы не отступить назад. Она заметила стоящую за её спиной Корделию, но, по счастью, та ничего не сказала.

– А может быть, и хочешь, – продолжила Ларкин на дракодильем языке, меняя тактику: она часто так поступала, чтобы притушить вспышки гнева Корделии. – Может быть, тебе настолько плохо, что ты хочешь сделать плохо другим. Думаю, я могу это понять. Но разве от того, что ты сожжёшь рощу, тебе станет легче?

Дракодилица распахнула пасть, и Ларкин закрыла глаза, приготовившись встретить жгучее пламя, но вместо этого создание издало скорбный вопль.

Ларкин судорожно вздохнула. Она не расслышала слов дракодилицы, но поняла, что именно та чувствует, ощутила всепоглощающее горе, скрывающееся под гневом, боль, которую дракодилица пыталась выжечь.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала девочка. – Но уничтожение рощи лишь на мгновение приносит тебе облегчение, верно? Потом тебе снова становится грустно. Только теперь грустит и роща, а скоро от неё вообще ничего не останется. Что ты тогда будешь чувствовать?

Дракодилица издала ещё один пронзительный вой, возмущённо вскинув голову, и Ларкин почувствовала раздражение и упрямство, а также вспышку стыда со стороны летучего создания. Часть существа дракодилицы, спрятанная глубоко под поверхностью, знала, что Ларкин права. Девочка подалась вперёд и упёрла руки в бока, как делала её мать, когда Ларкин или Дэш ей перечили.

– Завтра ты будешь чувствовать себя ужасно, когда увидишь, что ты натворила, – сказала она дракодилице, которая пригнула голову и ничего не ответила. – Ты знаешь, что я права. Нет смысла спорить, пока вокруг нас горит роща, так? – спросила Ларкин. – Ты наделала много беспорядка, и пришло время его устранить.

Дракодилица только таращилась на Ларкин, и та была уверена, что сейчас чары разрушатся и дракодилица в любую секунду испепелит её на месте. Ларкин видела в глубине мшисто-зелёных глаз, что та колеблется, что малейший толчок может склонить её в любую сторону – к ещё более яростному разрушению или к исцелению.

Ларкин вспомнила, как видела дракодила в прошлый раз, ещё до того, как умер Озирис и Топи начали гнить, когда дракодилы больше всего любили погреться на солнышке и…