Магия в сердце

Отстранившись, Ларкин часто заморгала, пытаясь понять, что же она видела, и чувствуя, что её тело как будто не до конца принадлежит ей. Корделия, Дэш и Зефир смотрели на Ларкин, пока она поднималась на ноги.

Корделия подхватила её под локоть, чтобы та не упала.

– Это безопасно, – сказала Ларкин, кивнув в сторону плота.

– Откуда ты знаешь? – спросила Корделия, нахмурив брови.

Ларкин пожала плечами.

– Оттуда же, откуда ты знала, что Лабиринтовое Дерево болеет, – сказала она. – Чем бы ни была эта гниль, она где-то внутри. Пока что.

Корделия фыркнула.

– Это не очень-то утешает, – возразила она. – Она может снова проявиться, как только мы окажемся в озере, и тогда болотницы снова попытаются нас утопить.

– Тогда мы снова будем танцевать, – ответила ей Ларкин. – Разве ты не предпочитаешь столкнуться с проблемой, решение которой тебе известно, чем с тем, что может подстерегать нас, если мы останемся на суше?

Корделия смотрела скептически, но не стала спорить, когда Ларкин потянула её к воде, туда, где болотницы подталкивали плот поближе к ним. Мальчики ступили на него один за другим: сначала Дэш, потом Зефир. Плот оказался прочнее, чем вчерашний, и лишь слегка покачнулся, когда они перебирались на него. Ларкин направилась следом, но Корделия удержала её.

– Пойдём же, – позвала Ларкин, потянув её за руку. Она поставила на плот одну ногу, потом другую, но Корделия крепко держала её, стоя на берегу. – Доверься мне.

Корделия стиснула зубы, и Ларкин увидела, как в ней нарастает протест, но не дала ей времени высказать его. Она изо всех сил дёрнула Корделию на плот, отчего они обе повалились на брёвна.

Одна болотница подтолкнула плот, а другая подплыла поближе с палкой, достаточно длинной, чтобы достать до дна болота. Затем, так же внезапно, как и появились, болотницы исчезли, и дети снова остались одни.

22

Корделия, Ларкин, Зефир и Дэш по очереди передавали друг другу палку, чтобы толкать плот по реке в сторону дома Астрид. Хотя никаких признаков присутствия болотниц больше не было видно, Корделия не переставала следить за водой и высматривать их. Ей было не по себе от таких внезапных перемен в их поведении, и она не могла избавиться от страха, охватившего её, когда она увидела, как Зефир и Дэш стоят у самой кромки воды, склонившись к поющему созданию.

«Я не могу потерять и их тоже», – подумала она, но тут же отбросила эту мысль. Она никого не теряла. Да, возможно, её отца сейчас нет рядом, но она обретёт его снова. Это была не окончательная потеря.

Когда солнце село за мангровые заросли на западе, дети решили отдохнуть, положили палку на плот и уселись тесным кружком, позволяя реке лениво нести их по направлению к дому тёти Астрид. Корделия полезла в свою сумку, чтобы достать еду, которую они захватили из дома Ларкин: полоски вяленого мяса, несколько апельсинов, пучок моркови, каравай хлеба и пакет конфет Дэша. Еда почти закончилась, отметила она, хотя и не сказала об этом вслух. Она не хотела никого волновать. Кроме того, они скоро приедут к тёте Астрид, и она наверняка их накормит.

Откусив немного вяленого мяса, Корделия ещё раз окинула взглядом болото, выискивая рябь на воде или цепочки пузырьков, – хоть какой-то признак присутствия болотниц. Ларкин проследила за её взглядом и, похоже, поняла, о чём она думает.

– Я не думаю, что они снова нас побеспокоят, – сказала Ларкин.

– Но почему? – спросила Корделия. – Это какая-то бессмыслица – всего день назад они хотели нас погубить.

Дэш пожал плечами.

– Ты сама сказала, что Лабиринтовое Дерево болело, – заметил он. – Но не только само Дерево.

– Дерево – это сердце Топей, – добавил Зефир.

– Я почувствовала это, когда прикоснулась к руке болотницы, – сказала Ларкин, задумчиво кивнув. – Связь с остальным болотом.

– Может быть, когда Зефир исцелил Лабиринтовое Дерево, он исцелил и всё остальное болото. Может быть, теперь всё наладится, – предположил Дэш.

«Может быть, нам всё-таки не нужно возвращать папу».

Он не произнёс этого вслух, но Корделия услышала. Она стиснула зубы, собираясь ответить, но Ларкин опередила её.

– Нет, я всё ещё чувствую гниль, только глубоко внутри. Мне кажется, то, что Зефир сделал с Деревом, было лишь временным улучшением, – сказала она.

– А что, если Зефир чихнёт на всё остальное? – спросил Дэш, потом разразился смехом и подтолкнул Зефира локтем в бок. – Ты можешь просто чихать на всё и на всех!

Зефир тоже засмеялся и изобразил чихание, отчего оба мальчика засмеялись ещё сильнее. Ларкин тоже улыбнулась, но Корделия сжала кулаки.

– Это не шутка, – отрывисто произнесла она. – Это не предмет для шуток.

– Они знают это, Корделия… – начала Ларкин, но Корделия не хотела слышать этот успокаивающий, рассудительный тон, от которого она бесилась, словно дракодил с занозой в лапе.

– Почему только я воспринимаю всё это всерьёз?! – выкрикнула она и осознала, что кричать было приятно. Казалось, она высвобождает что-то внутри себя. – Такое впечатление, что никто из вас даже не хочет вернуть его!