Магика

«Как это все-таки сложно – иметь семью», – подумал он.

– Так что он определенно не наш брат, – продолжил Нико. – А даже если бы и был, то мне такого брата не нужно.

– Что ж, – сказала тетушка Зельда, – есть только один путь проверить. Посмотрим, говорит ли он правду, в чем я сильно сомневаюсь. Хотя меня всегда волновала судьба Септимуса… Что-то все-таки там не сходилось.

Женщина открыла дверь и посмотрела на луну:

– Растущая луна. Почти полная. Неплохое время для гадания.

– Чего-чего? – в унисон переспросили Нико и Мальчик номер 412.

– Я все покажу, – ответила тетушка. – Пойдемте со мной.

Меньше всего они ожидали оказаться у утиного пруда. Но вот они стояли здесь и смотрели на отражение луны в спокойной черной воде. Так им наказала тетушка Зельда.

Ученика крепко держали за руки Нико и Мальчик номер 412 – на случай, если он снова попытается бежать. Мальчик номер 412 был рад, что Нико наконец-то начал ему доверять. Еще не так давно именно Нико не давал сбежать ему. И вот теперь мальчик наблюдает, как творят ту самую магику, об опасности которой его предупреждали в Молодой армии: полнолуние, белая ведьма, чьи проницательные голубые глаза горят синим пламенем в лунном свете. Она размахивала руками и что-то говорила о мертвых младенцах. Но Мальчику номер 412 было трудно поверить не в то, что все это на самом деле, а в то, что сейчас он сам относился к происходящему совершенно спокойно. К тому же он понял, что люди, с которыми он стоит на берегу утиного пруда, – Дженна, Нико и тетушка Зельда – значат для него гораздо больше, чем кто-либо за всю жизнь. Не считая, конечно, Мальчика номер 409.

А без Ученика он вполне мог обойтись. Он напоминал Мальчику номер 412 тех, кто мучил его в прошлой жизни. «В прошлой жизни. Вот так, – подумал мальчик, – теперь я буду это называть». Что бы ни случилось, он решил больше никогда не возвращаться в Молодую армию. Никогда.

Тетушка Зельда тихо заговорила:

– А теперь я попрошу луну показать нам Септимуса Хипа.

Мальчик номер 412 вздрогнул и пристально посмотрел в неподвижную темную воду. На поверхности пруда, прямо посередине, сияло идеальное отражение луны, такое отчетливое, что можно было легко разглядеть все холмы и впадины на ней.

Тетушка Зельда подняла глаза на луну и произнесла:

– Сестрица Луна, сестрица Луна, покажи нам, если можешь, седьмого сына Сайласа и Сары. Покажи, где он сейчас. Покажи нам Септимуса Хипа.

Все, затаив дыхание, с нетерпением вглядывались в водную гладь. Дженне стало жутковато. Ведь Септимус мертв. Что они увидят? Маленькую груду костей? Крошечную могилку?

Наступила тишина. Отражение луны начало расти, пока огромный белый, почти идеально ровный круг не заполнил весь пруд. Сначала в круге появились неясные очертания, которые становились все более четкими, пока дети и тетушка Зельда не увидели… самих себя.

– Вот видите, – сказал Ученик. – Вы попросили показать меня, и вот вам я. Я же говорил.

– Это еще ничего не значит, – запротестовал Нико. – Это всего лишь наши отражения.

– Может, да, а может, и нет, – задумчиво произнесла тетушка Зельда.

– А мы можем увидеть, что случилось с Септимусом, когда он родился? – спросила Дженна. – Тогда мы узнаем, жив ли он до сих пор.

– Да, верно. Я попрошу. Но увидеть прошлое гораздо труднее. – Тетушка Зельда сделала глубокий вдох и проговорила: – Сестрица Луна, сестрица Луна, покажи нам, если можешь, первый день жизни Септимуса Хипа.

Ученик засопел и кашлянул.

– Потише, пожалуйста, – попросила тетушка Зельда.

Отражения постепенно исчезли с поверхности воды, и их сменила очень подробная картина, которая своей живостью и яркостью разбавила полночную тьму.

А картина была очень знакома Дженне и Нико: это их дом в Замке. Перед ними предстали неподвижные фигуры, застывшие во времени. Сара лежала на раскладушке и держала новорожденного младенца, рядом сидел Сайлас. У Дженны даже перехватило дух. Она только теперь осознала, как она соскучилась по дому. Девочка посмотрела на Нико. Он смотрел сосредоточенно, но расстроен почему-то не был.

И тут все ахнули. Фигуры задвигались. Бесшумно и плавно, как движущаяся фотография, они начали разыгрывать сцену перед восторженной публикой. Не испытывал восторга лишь один.

– Камера-обскура моего учителя в сто раз лучше, чем этот старый утиный пруд, – презрительно сказал Ученик.

– Замолчи, – злобно прошипел Нико.

Ученик демонстративно вздохнул и заерзал. «Какая чушь! – подумал он. – Ко мне это никакого отношения не имеет».

Но Ученик ошибался. События, которые он наблюдал, изменили его жизнь.

Вот что они увидели: