Магинариум

Мрачноглаз огляделся, но никто из слуг и стражников не отреагировал на "эльфийскую магию", как будто это не было ругательством. Его насторожило и то, что Элфред назвал Симурга не альмой, а птицей, по-старому. Но теперь он понял, что не так с этим местом. Здесь не только жили, как будто никакого Перелома не было, но и думали по-старому.

— Ещё один последний вопрос, если мне позволят, — сказал парень.

Утера закачала головой, но Гвиневра кивнула, что Мрачноглаз принял за разрешение:

— У вас похищали людей после того, как здесь проходили Траурники? Но как именно? Их просто хватали, проходя мимо? И это было днём?

— Что ты хочешь сказать? — поторопил его Элфред.

— А то, что кто-то помогает им, если вообще им, отсюда, из крепости. Возможно, это даже не Траурники, тогда в штурме не будет необходимости, — быстро закончил Мрачник.

— Вот и займитесь этим, — обрадовалась Гвиневра. — Элфред, выдели им помощь.

Утера закатила глаза и забормотала:

— Пусти крестьян за стол… Был бы отец жив…

* * *

— Вот здесь они жили, — Филипп открыл металлической железкой дверь в дом. Он был молодым стражником, которого капитан выделил для помощи в расследовании.

Мрачноглаз и Крыс начали осматривать вещи (а Заноза просто села на пол), что не заняло много времени из-за их малого количества. Примятое полотно на высушенных растениях, табуретка с двумя глиняными чашками и яма с пеплом. На полу валялся грязный тканевый человечек, который подозрительно соответствовал отрезанной части полотна. Мрачник взял его в руки:

— Это что такое?

— Это же куколка, детская игрушка. Здесь жила женщина, удочерившая сиротку.

— Писк! — Крыс нашёл люк под лежанкой.

Под вопросительными взглядами Филипп объяснил:

— Это тайный проход из города. Он есть в каждом доме.

— На случай осады города, да? Тогда он нам интереса не представляет, — съехидничала Заноза.

— Наверное. Но я не помню, чтобы им кто-нибудь пользовался. Мы хорошо укреплены, зачем нам бежать?

Крыс с Мрачноглазом попытались открыть тайный проход, но он не поддавался. Да на нём и ручки-то не было.

— Бесполезно. Проходы открывается только из замка, и только благородная кровь может использовать механизм. То есть только леди Гвиневра или леди Утера. Это надёжное средство, магия!

Единственным неисследованным местом оставался очаг. Мрачник не стал его игнорировать.

— А этот пепел от чего? Это не дрова и не растения.

— Похоже на пергамент. На них пишут приказы в замке и разносят по крестьянам, чтобы они их выполняли. Леди Утера очень горда тем, что её крестьяне умеют читать, — а стражник был горд за Утеру.

— А в домах после похищений проводили обыск? — продолжал допытываться Мрачноглаз.

— Конечно, капитан лично всё проверил, — заверил Филипп.

— У меня для тебя новость. Хорошая или плохая — зависит от твоего революционного настроения. Одна из сестёр или обе продавали людей Траурникам. Они отправили им приказ спуститься в потайной ход, где их схватили, а затем капитан обошёл дома и уничтожил улики. По крайней мере, это единственное объяснение, которое я могу дать на основании этих улик.

Филипп начал обнажать свой меч.

— Серьёзно? — удивился Мрачник.

— Я давал клятву служить семье Понтис, — мрачно проговорил стражник.

— А эта семья давала какие-нибудь клятвы? Например, защищать своих людей? А то соблюдать клятвы тем, кто их нарушает, как-то глупо.

Филипп подумал секунду, потом толкнул свой меч обратно в ножны:

— Вот почему капитан делал такие глаза, когда приказывал мне помогать вам. “Помогать вам”. И какая же это сестра?

— Я думаю, что Гвиневра, — признался Мрачник.

— Гвиневра!? — одновременно крикнули Заноза и Филипп, а Крыс пискнул.

— Гвиневра — это не та, с ножичком, — Заноза решила, что парень перепутал.

— Я знаю. Но в каждом рассказе Сказителя про расследование преступлений все преступники — это те, кого расследователь встречал ранее. Поэтому я старался сузить круг знакомств тут. А если надо выбрать из двух подозреваемых, где один — враждебный и злой, а второй — дружелюбный, то это всегда дружелюбный, чтобы слушатель обманулся. Как будто дружелюбие предотвращает преступный замысел, или его нельзя подделать. — Мрачноглаз видел, как его авторитет в глазах окружающих быстро уменьшается. Поэтому он решил спасти его другим доказательством: — Ещё она пухлая, значит, не знает меры в еде, нет силы воли сопротивляться порокам. Она могла поддаться желанию продать своих людей за деньги.

Но это не помогло. Уважение быстро сменилось разочарованием, а стражник, кажется, начал думать, что он поспешил убрать меч.

— Но зачем она приказала не пускать Траурников в таком случае? — спросил он.

Мрачноглаз задумался.

— Она не сильно переживает из-за них. Ваша защита действительно так хороша? — наконец спросил парень.

— Её предки почти разорились, заплатив эльфам за магическую защиту. И за создание пропасти. И всё до сих пор работает, раз Перелом никак не затронул ни крепость, ни пропасть, хотя я слышал, что земля была как волны в штормовом океане.

— Подожди, её предки создали пропасть? Зачем? — не понял Мрачник.