Магистр из зазеркалья

Подобный «фокус» я уже видела, когда Дарий, под покровом ночи, перетаскивал из сарая в дом скопом весь скарб, который собрал для открытия портала. Правда Дарию это далось с трудом — он тогда слегка взмок от напряжения. Здесь же ему магия давалась в разы легче — он отбрасывал мановением руки сломанные стволы деревьев и крупные камни с пути, собирал ветки для костра. Да много чего «творил».

Мужчина поставил стул напротив меня, сел и снял капюшон, обнажив голову с взъерошенными седыми волосами. Он пытливо рассматривал мое лицо и чего-то ждал.

— Я — магистр Шонкар. Интересное у вас украшение, — он подцепил пальцем мой медальон и поднял его к свету. Что-то он мне напоминает…

Я и не заметила, когда памятная мне вешь успела выбиться наружу. Аккуратно потянула цепочку и спрятала украшение под край плаща, буркнула в ответ:

— Это семейная ценность. Безделушка. Память о тех, кто меня вырастил.

Шонкар дернул уголком губ и протянул руку:

— Позволь кое-что показать. Дай свой медальон. Не бойся, я верну его.

Я помедлила, затем сняла цепочку и вложила в протянутую ладноь.

Шонкар сжал украшение в ладони и на мгновение зажмурился.

— Ты когда-нибудь открывала его?

Я недоуменно пожала плечом:

— Конечно. Там фо… изображения бабушки и деда.

— Как их звали? — он уставился на меня в ожидании.

Я не торопилась отвечать. Еще один магистр на мою голову! Какая разница, кем я рождена?!

— Арай и Максида. Но бабушка всегда просила называть ее Ида. У нас в семье… у всех имена… Странные.

— Смотри. — Шонкар подцепил длинным ногтем крышку и раскрыл медальон. Там, в рамочке из мелких золотых яблочек, покоились фото моих родных. Всё, что у меня сейчас осталось о них на память. Глаза защипало и я закусила губу, чтобы позорно не разреветься.

Магистр Шонкар провел рукай с расставленными пальцами над медальоном и кусочки глянцевого картона взлетели, оторвавшись от основания.

Еще несколько движений руки, приглушенное бормотание, и над медальоном в воздухе возникла геометрическая фигура, похожая на несколько объемных призм, соединенных между собою символами. Я невольно вылупилась — почти не снимала медальон, так как свято верила — он — моя защита. Может именно благодаря ему я спокойно возвращалась домой целая и невредимая в любое время суток. Но тако-о-ое… видела в первый раз.

— Это биварэл. Защитный артефакт. При длительном ношении он запечатывает магию.

— Откуда..

Шонкар с легким щелчок захлопугл крышку медальона и протянул его мне на раскрытой ладони:

— Не советую больше его одевать. — Мужчина поднялся и я выпалила:

— Откуда вы знаете, что это?

— Каждый мастер узнает свою руку. Я сам его отдал Араю.

— А-а..

— Позже. За нами уже идут.

Дверь распахнулась. Словно только и ждали окончания разговора. В проходе вырос тот самый воин-стражник, доставивший нас с Дарием в Накрим.

— Фаэтон готов, магистр Шонкар. Приказано вас, вместе с леди Терезой, — он кинул в мою сторону бритвенно-острый взгляд, — сопроводить в дом наместника.

Я удивилась: на улице уже смеркалось. С этим, как его? Криел… крисвером? И его непредсказуемым влиянием на меня, я потерялась во времени.

За высокой оградой, искусно спрятанной внутри живой изгороди, переминались лапами два крупных ящера, подергивающие обрубками крыльев.

Мы уселись в карету и медленно двинулись в путь.

Голова шла кругом. Боже… Куда я попала?!

Глава 20. Дарислав

Диагностика выжала все соки.

Каждый крисвер был заряжен на свой лад: одни проверяли уровень магии, другие — ее «свет». Но какой бы крисвер ни был, проверка всегда проходила довольно… чувствительно.

Я прошел много испытаний, но с таким крисвером столкнулся впервые и оказался не готов. Передернулся: казалось, что его щупальца до сих пор шевелятся в голове. Премерзейшее ощущение.

Из кабинета наместника Накрима я вышел на подгибающихся ногах. Страшно представить, как вынесет испытание Тереза. В груди тревожно сжалось — хотелось обнять ее, успокоить. Несмотря на её браваду, я хорошо видел: девочка переживает. Тереза вообще полна противоречий: ранима, сильна духом. И беззащитна…

Бледная, перепуганная, с глазами на пол лица, она ожидала на стуле. Едва я вышел, как Тереза подскочила, но ее силой заставили остаться на месте. Что с них взять — солдафоны.

До хруста сжал челюсти — не время. Но этого му…жчину — запомнил. Сейчас помочь ничем не могу — в блокирующих браслетах я чуть сильнее котенка.

Я поклялся Ростину, что все целиком и полностью моя вина, и Тереза — жертва обстоятельств. Не в моем положении что-то требовать, но наместник заверил: не причинит ей вреда. Смущал магистр, стоявший за плечом Ройстлина — мы своих «чуем» издалека. И я уверен: это — жрец. Хоть тресни, но не смогу объяснить причину уверенности, их и нет уж давно — вряд ли кто выжил после резни в Лапманде. Но, наверное, каждый, кто обладает развитым магическим даром, чувствует это кожей.

Еще в лесу, в первые дни «возвращения», я вертел в голове разные варианты на тот случай, если мы попадем в лапы гвардейцев.