Магистр темных дел

Раян заскрежетал зубами. Офицер — крепкий орешек, отомстил за небрежение к своей особе. Ничего, магистр сам догадается, в чем там дело.

— Она под видом особы легкого поведения заманила жертву?

— Не исключено, не исключено, — пробормотал Аргус, нарезая круги по переулку.

— Что ж, не стану вам мешать. У меня лекция через полчаса.

Главное Раян уже увидел, зачем лишний раз мозолить глаза канцеляристам?

Он успел сделать пару шагов по направлению к улице Оружейников, когда заметил пятачок плотно утрамбованного снега с нечеткими отпечатками ботинок. Будто человек долго ждал и переминался с ноги на ногу.

Магистр вернулся к месту, где обрывались следы Альмы.

Нет, оттуда до нервного неизвестного добрых пять метров — многовато для тесного общения. Да и с чего Раян взял, будто ждали именно Альму? Неизвестный вполне мог стоять на стреме, пока его подельники грабили торговую лавку — их вокруг хватало. А то и вовсе пылкий влюбленный поджидал даму сердца. Словом, следы и следы.

* * *

Сколько себя помнила, Лика боялась отца. Вот и теперь, завидев в окне гостиной коттеджа Раяна знакомую долговязую фигуру, испытала жгучее желание спрятаться за портьерой или забиться под диван. Пришлось напомнить себе, что она не девочка, а почти состоявшийся маг. Таким под диваном прятаться не положено.

Дункан Скотт тоже заметил ее, свернув с тропинки, направился прямиком к окну.

Лика словно приросла к полу. Помогла дыхательная техника, которую она применяла на уроках обратной магии. Простенькое упражнение, и девушка смогла улыбнуться, приветливо помахать отцу. Тот ее радости, впрочем, не разделял. Удостоив дочь короткого взгляда из-под насупленных кустистых бровей, он демонстративно обернулся к сопровождавшему его ректору. Кто бы сомневался, Бранцель дожидался приезда, Дункана чтобы устроить Лике грандиозную взбучку!

С легким шипением дезактивировались чары на входной двери. Они пропускали Раяна, но не позволяли Лике высунуть нос на свежий воздух. Она пробовала — больно, даже окно проветрить не откроешь, приходилось просить магистра. Следом распахнулась сама дверь, впустив в коттедж бодрящее дыхание ноября.

— Почему моя дочь живет ЗДЕСЬ?

Стоило отцу задать всего один вопрос, даже не ей, а ректору, как хрупкое спокойствие Лики едва не разбилось вдребезги.

Голос Дункана Скотта сочился презрительным высокомерием. Вряд ли кто-то прежде смел обращаться к Георгу Бранцелю в таком тоне. Однако ректора было не так-то просто запугать.

— Потому что мы посчитали это целесообразным.

— Мы?

Лика живо представила, как дернулся, чуть приподнялся правый уголок рта отца.

— Да. При всем уважении, магистр Скотт, внутренние дела академии вас не касаются.

Девушка была готова аплодировать ректору. Немногим удавалось поставить на место ее отца. Увы, Дункан Скотт относился к тому типу людей, которых достижения: свои собственные и достижения предков, — делали заносчивыми и нетерпимыми к чужому мнению.

— Однако речь о моей дочери. Полагаю, вам надлежало сначала поставить меня в известность, а потом уже что-то решать. Причина ведь в нападении? Почему я узнал о нем не от вас, а от третьих лиц?

Судя по затянувшемуся молчанию, Дункану удалось загнать собеседника в угол.

— Третьих лиц? — наконец недоверчиво переспросил ректор. — Я полагал, будто ваша дочь…

Лика не сомневалась, Бранцель мысленно подписал доброхоту увольнительный лист, оставалось лишь вписать нужную фамилию.

— Я здесь благодаря заботам моей сестры и магистра Энсиса. Однако он не упоминал о том, что взял мою дочь под крыло.

— Энсиса? — растерянно переспросил ректор.

Ему и в голову не могло прийти, что главный виновник (в глазах Бранцеля, разумеется) придаст дело огласке.

— Лика, ты здесь? — посчитав тему письма закрытой, позвал Дункан.

Девушка поплелась в прихожую. Увы, отсидеться у камина не получится.

Несмотря на магические различия, внешне отец и дочь во многом были схожи. Именно от Дункана Лика унаследовала острые скулы и узкое лицо. А вот цвет волос и глаза достались ей от матери, равно как телосложение. И к лучшему, иначе бы Лику дразнили цаплей. С ее-то носом, формой лица — еще и сухая высокая фигура! Зато Дункана Скотта никто дразнить бы не осмелился. Его вечно взъерошенной медной шевелюры либо боялись, либо уважали — в зависимости от того, какого рода отношения связывали их со Скоттами.

— Так-так-так!..

Дункан цокнул языком, устремив на Лику пристальный взгляд своих желто-зеленых глаз. Девушка благоразумно молчала. Зачем раньше времени рыть себе могилу?

— Крайне неприятное письмо я получил, дочь…

Скотт поджал губы, чтобы лишний раз подчеркнуть, сколько неудобств ему причинила Лика.

— Однако реальность превзошла мои худшие опасения. Ты дважды наказана. Дважды! И оба раза за крайне серьезный проступок. Один и вовсе пятнает наше фамильное имя. Лика Скотт — воровка!

— Но… — попыталась возразить девушка и натолкнулась на поднятую ладонь отца.

— Я не закончил. Или ты станешь отрицать, будто попалась с поличным?

Лика напряженно молчала.