Магнетизерка

— Я сделаю все, что смогу, — заверил его доктор. — Покуда я пустил у него кровь из шейных жил и велел вашей горничной прикладывать к голове примочки из холодной воды, уксусу и нашатыря. Чуть позже надлежит сделать ему ножную ванну из теплой воды и затем обмазать его икры горчичным тестом. И постоянно поить его яичною водою с лимонным или клюквенным соком. Вы поняли меня?

— Понял, — почти по-военному ответил Андрей и с несвойственным для него выражением благодарности посмотрел на доктора. — Спаси вас Бог, сударь.

— Благодарить после будете, — нахмурился тот, — ежели мы вашего отца на ноги поставим.

— А это возможно? — с надеждой спросил Андрей.

Но доктор лишь покачал головой.

Ровно в пять пополудни в спальне Бориса Андреевича, куда перенес его Андрей после осмотра доктора Сторля, собрались, кроме доктора, еще четверо столичных светил врачебной науки, при орденах, лентах и прочих отличиях статских генералов. Более двух часов они разглядывали язык Бориса Андреевича, щупали пульс, трогали его шею и затылок и проводили, прости господи, аускультацию сердца и легких, а потом еще с час задумчиво бормотали на латыни заумные речения, то и дело поглядывая в сторону больного. Андрей волновался, как мальчишка, вслушивался в непонятные ему фразы, следил за выражениями лиц докторов и старался поймать их взгляды. Но сделать какие-либо выводы относительно положения отца было невозможно, светила явно темнили, скованные его присутствием, и в ответ на его вопросы только разводили руками. Однако скоро они забыли о нем, благо Андрей пересел в дальний угол и более ничем не обозначал своего присутствия. Положение отца постепенно стало проясняться, что, впрочем, принесло Андрею вовсе не успокоение, но боль и тревогу.

— А я говорю, что надо продолжать пускать больному кровь, ставя пиявиц к его вискам и почечуйным жилам, именно почечуйным, ибо он подвергся геморрагическому удару, — безапелляционно заявлял один из светил. — Это более действенно, нежели пускать кровь из ручных или ножных жил.

— Вряд ли, профессор, это ему поможет, — хмурился другой. — Положение больного таково, что надо в любую минуту ожидать ухудшения его самочувствия и, возможно, судорог и колик.

— Зря вы сомневаетесь. Я вот вам сейчас расскажу один случай…

— Мы должны до последнего бороться за жизнь больных, даже если они безнадежны.

— Верно, профессор. Вы абсолютно правы.

— Да кто ж спорит? Бороться за жизнь больных, даже если это не принесет никаких положительных результатов — наш долг.

— Господа, мне кажется, мы забыли о промывательных. Это просто необходимо.

— Сомневаюсь я в необходимости промывательных и последующего вслед за этим выпоражнивания, мой дорогой профессор. Больной и так на грани жизни и смерти, а тут еще этакие добавочные потрясения. Господину Нелидову нужны полный покой и неотлучная сиделка, дабы наблюдение за ним было неукоснительно постоянным. Опасность для жизни, конечно, существует, но при надлежащем уходе и впускании через известное отверстие в теле лекарств и пищи посредством клистирной дудочки надежда на выздоровление вполне реальна и осуществима.

— Зря вы сомневаетесь. У меня вот был случай…

— Главное, не дать больному простудиться. В его состоянии, как мы знаем, весьма легко схватить простуду, а с ней и пневмонию. Пневмония его убьет, — глубокомысленно произнес один из профессоров.

— Да он и так умрет, безо всякой пневмонии. Следует признать, господа, что врачебная наука покуда не в состоянии справляться с подобного рода заболеваниями.

— Так значит, у меня был случай…

— В Малороссии невладение членами и даже полную каталепсию с отличным успехом лечат муравьями.

— Прошу прощения, профессор, как это — муравьями?

— А так, дорогой коллега. Идут в лес, насыпают живых муравьев вместе с их гнездами в мешки, ежели поражено все тело, либо наволоки, если, к примеру, не двигается рука или нога, и надевают потом эти вместилища вместе с муравьями на пораженные члены или все тело. Завязывают плотно, чтобы муравьи не могли расползтись, и не снимают два или три дня. Муравьи ползают по членам, кусают их, и эфирно-летучее начало, коим изобилуют эти животные, производит столь сильное возбуждение в теле, что больной начинает потеть, как от сильного жару в парной бане, после чего онемевшие члены понемногу начинают двигаться. Так можно повторять по нескольку раз, с перерывами, конечно.

— Вы прелагаете советовать господину Сторлю лечение муравьями?

— Я ничего не предлагаю, я только констатирую, что подобный факт существует.

— Господа, касательно промывательных и принудительного выпоражнивания, у меня был случай…

Врачебный консилиум окончился только часам к девяти. Когда светила, наговорившись и получив внушительные гонорары, ушли, доктор Сторль обратился к Андрею:

— Кажется, вы все слышали?

— Слышал, — отозвался тот уныло. — Этот, длинный и худой, совсем не верит в выздоровление отца.

— Профессор Малышев, хирургический оператор?

— Кажется, да.