Магнетрон

— Надеемся, — сказала Степанова, — что это будет первый том, который ляжет в основу будущего академического издания ваших многотомных сочинений.

— Товарищи, друзья… — голос Веснина дрогнул, — дорогие друзья! Что мог бы я сделать без вас? Успех в Москве — это ваш успех. Благодаря вашей самоотверженной работе наркоматом утверждено решение об организации серийного производства приборов. Большое спасибо вам, дорогие товарищи!

Веснину не терпелось прочесть письмо из Киева и тут же ответить, рассказать родным и о своем докладе в Академии наук, и о беседе с Орджоникидзе.

Но как только он сел за свой стол, к нему подошел Ваня Чикарьков:

— Владимир Сергеевич, вам много раз Мухартов Константин Ильич звонил. Он оставил свой телефон и просил меня, чтобы я сообщил, как только вы появитесь. Дело, говорит он, личное, важное, очень срочное.

Веснин взглянул на Чикарькова и понял, что тот не отойдет от стола до тех пор, пока поручение Мухартова Константина Ильича не будет выполнено.

— Позвони Косте, — сказал Веснин.

Когда Чикарьков соединил его с Мухартовым-младшим, Веснин узнал, что Наташа беспокоится о Валиных янтарях, которые остались у Муравейского.

— Наталья Георгиевна, — говорил Костя, — сообщила мне, что вам послано подробное письмо.

Чикарьков ушел. Веснин вынул из кармана оба письма и распечатал то, которое было от Наташи.

…Будь я тогда в гостинице на месте Вали, — писала Наташа, — я непременно дождалась бы, пока не стали бы удалять из номера тех, кто, по словам Михаила Григорьевича, подлежал удалению, и отправлять в милицию тех, кто, по его же словам, подлежит отправлению. А Валя растерялась, рассыпала янтари и убежала. Уезжая, она просила меня взять у Муравейского янтари. Михаил Григорьевич счел возможным увезти эту семейную реликвию Розановых в Ленинград. Убедительно прошу вас добыть у него янтари и срочно выслать их мне.

Веснин закусил губу. Кровь прилила к его щекам:

«Я виноват, я виноват…»

Он считал себя виноватым не только в том, что не позвонил Вале от Волковых тогда вечером, что не попытался позвонить ей с аэродрома, покидая Москву утром. Нет, вина его перед Валей была глубже, непоправимее…

Но Олег Леонидович Оленин уже стоял перед Весниным с пачкой бумаг, которые требовалось подписать немедленно. Бухгалтерия соглашалась оплатить эти счета только с личной подписью Веснина. Его неожиданная поездка на Восток поставила Оленина и все конструкторское бюро в затруднительное положение.

— Это надо учесть на будущее, — говорил Оленин.

— Наш уважаемый главбух Павел Иванович перемудрил в данном случае, — возразил Веснин, подписывая счета. — Вы ведь являетесь полноправным заместителем начальника КБ. Надо было показать в бухгалтерии приказ главка…

Оленин рассказал, что вся подводка в новом цехе закончена, печи смонтированы и что зажечь их можно было бы сегодня же вечером.

— Откровенно говоря, мы тут немного волнуемся, — сказал Оленин. — При продувке газопроводов и при первом зажигании печей надо соблюсти множество предосторожностей, а то, знаете, могут быть хлопки и даже взрыв. Кстати, я хотел у вас попросить сборник инструкций по энергохозяйству. Хочу еще раз прочесть все правила по газовым печам.

Веснин открыл ящик стола, достал сборник и сказал:

— Подождите, Олег Леонидович, я сам тут кое-что просмотрю. Через час я вам этот сборник принесу. — И Веснин сунул книгу в свой портфель.

Затем Оленин вручил Веснину папку текущей переписки.

— На все письма я отвечал сам, — сказал Оленин, — а это вам лично.

Он вынул из папки и положил на стол перед Весниным невскрытый конверт со штампом:

КОМИТЕТ ПО ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВУ ПРИ СТО

При всей своей деликатности и хорошем воспитании Оленин все же счел возможным спросить:

— С чем можно поздравить?

Веснин разорвал конверт. В нем было авторское свидетельство на Тиратронный прерыватель тока для контактной электросварки. Об этом прерывателе он совсем забыл. И об этом тоже стоит сообщить домой. Первое в жизни авторское свидетельство!

Когда Оленин отошел от его стола, Веснин вытащил наконец спешное киевское письмо, пролежавшее, судя по почтовому штемпелю, у него на квартире больше недели.

Родной ты наш Володенька! — писала младшая сестра. — Не обижайся на Веру. Она много раз пыталась написать тебе, но это оказалось ей не по силам.