Магус

«Частично — видел сам, пока жил в городке, а кое-какие детали уточнил с помощью дона Карлеоне».

«Но про этого… про клаптерьмана… дон Карлеоне ничего ведь не знал?»

«Зато про клабаутерманнов знал я. Когда я запросил у Папы все, что известно о «Цирцее», он, среди прочего, разведал и про поломку носовой фигуры. Причем случилась она на северо-западе, в Лиссбоа, и для меня это оказалось последней картинкой в мозаике. Потому что именно в носовых фигурах северных парусников обитают клабаутерманны».

«Да кто ж они такие-то?!»

«Дальние родственники наших пуэрулли. Если правы те ученые, которые отстаивают теорию взаимопревращений… хм, словом, не исключено, что клабаутерманны когда-то были древесными духами, вроде элладских дриад, но со временем… превратились в клабаутерманнов. Кое-какие черты их характера только подтверждают эту теорию. Как и древесные духи, клабаутерманны очень чутки к несправедливости и, уж прости за каламбур, на дух не переносят на борту своего корабля преступников: преследуют, иногда очень жестоко мстят тем, кто крадет еду из камбуза, проходу не дают сквернословам и пьяницам».

«Как же так? — будет недоумевать Фантин. — Ведь команда «Цирцеи» занималась каперством не один месяц! Да и работорговлей тоже не перед прибытием в Альяссо решили промышлять. Чего ж раньше этот ихний грабькарман бездействовал?»

И тогда Обэрто расскажет ему вкратце то, о чем скоро сам узнает, — но сперва нужно еще поздороваться с клабаутерманном и найти с ним общий язык, ведь этот северный пуэрулло изрядно разгневан и не очень-то склонен вести светские беседы. Фонарь-то он погасил — и явно с намеком, что незваному гостю лучше убраться отсюда.

Со стороны магуса первый шаг к примирению сделан: носовая фигура окроплена вином, произнесена приветственная формула. Но как поведет себя пуэрулло?

Пока что он медлит. Жмурит громадные, как у кошки, глаза, прядет остроконечными ушами (их Марк той ночью принял за рога), поводит из стороны в сторону хвостом с кисточкой на конце.

— Чего тебе? — спрашивает.

— Я пришел с добрыми намерениями.

Клабаутерманн ухмыляется, показывая два ряда мелких, похожих на иголки, зубов:

— Это ведь у вас, у людей, есть пословица о дороге, вымощенной добрыми намереньями?.. А шумел зачем?

— Для солидности, — улыбается Обэрто. — Чтобы хозяин доков понял, какой ты свирепый и решительный.

— …а ты — отважный, да? Цену себе набиваешь? — клабаутерманн хихикает, тычет пальцем в мех с вином: — Налей-ка. — И, пока Обэрто наливает: — Пришел меня выжить отсюда?

— Разве ты живешь? — парирует магус. — Насколько я знаю таких, как ты, «Цирцея» для тебя больше не подходит: слишком много крови и смертей.

Клабаутерманн в ответ тихо, угрожающе шипит, топорща шерсть на загривке. Глаза его вспыхивают двумя золотистыми лунами, хвост хлещет по палубе.

— Ты смеешься надо мной?! Человек, не играй с огнем, не советую!

Обэрто как будто не обращает внимания на тон, он протягивает кружку собеседнику, наливает себе и садится прямо на доски, прислонясь спиной к фальшборту.

— Хватит ворчать. Я пришел с деловым предложением, а не для того, чтобы дразнить тебя. Садись, выпей, поговорим.

— Почему ты здесь? — холодно спрашивает клабаутерманн. Кружку он взял, но пить не спешит.

— Я же сказал…

— Не путай! Ты сказал, зачем пришел. Но не ответил почему.

— Я — магус-законник. Слышал о таких?

Клабаутерманн отрывисто кивает.

— Расследую дело о пропаже тех перстней, из-за которых и попалась вся команда «Цирцеи». Хочу понять, что же произошло на самом деле. К сожалению, подеста поспешил с казнью, поэтому ты теперь — единственный, кто знает правду о событиях той ночи. Вот я и предлагаю сделку: ты поможешь мне, я — тебе. Идет?

— Надо подумать, — и клабаутерманн наконец-то отпивает из кружки!

Это верный признак: разговор состоится, дух уже не считает Обэрто врагом. Более того, он садится напротив магуса и меняет свое обличье — превращается в забавно одетого человечка: его белые матросские штаны по северной моде заправлены в сапоги с высоченными голенищами, алая курточка размера на два меньше, чем нужно бы, но клабаутерманна это совсем не смущает.

Обэрто доволен: когда пуэрулло принимает человеческий облик, он тем самым выказывает высочайшую степень расположенности к собеседнику.

— Что бы ты хотел знать? — спрашивает клабаутерманн.

— Сперва расскажи о «Цирцее». Почему ты вовремя не заметил и не пресек изменения, которые произошли с командой.

— Я спал, — просто отвечает пуэрулло. — Видишь ли…

6

Клабаутерманны действительно во многом сходны с духами деревьев. Как и дриады, они время от времени погружаются в долгий, полный сладостных переживаний сон — скорее, не сон, а спячку. И в такие моменты очень сложно достучаться до них: даже самые незаурядные происшествия во внешнем мире не способны пробудить уснувшего клабаутерманна.