Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

— Хотя теперь я могу работать совсем понемногу, — ничтожно мало, если сравнивать с прошлым, — у меня есть что публиковать в течение нескольких лет. Последний роман из серии «Необыкновенные путешествия» вышел под названием «Путешествие стипендиатов»; еще тринадцать рукописей полностью готовы к печати. Как вам известно, я выпускаю по два тома в год, но первая публикация предназначена для «Журнала развлечений»[885], одним из основателей которого я являюсь. Сейчас я работаю над новым романом, который попадет в руки издателей не раньше 1910 года. J’ai beaucoup d’avance[886], а поэтому то, что я работаю медленно, очень медленно, значения не имеет. Встаю я, как обычно, в шесть утра и до одиннадцати работаю за письменным столом. После обеда, как это было всегда, отправляюсь в читальный зал Промышленного общества и читаю, пока позволяют глаза.

Замыслы осуществляются, а вот с названиями дела обстоят хуже

Не могу сказать вам, как будет называться роман, над которым я сейчас работаю. Je n’en sais rien[887]. Как и о названиях тех тринадцати романов, что ожидают публикации. По поводу своей работы я могу сообщить только то, что она касается «Драмы в Лифляндии», и я ввел в роман... Нет, не надо об этом писать, иначе моей находкой может воспользоваться другой автор.

Неизбежно, как заметил Жюль Верн, я должен был заговорить с ним о Г.-Дж. Уэллсе.

—Je pensais bien que vous alliez me demander cela[888], — сказал он. — Мне прислали его книги, и я их прочитал. Они очень любопытны и, добавлю, очень английские. Но я не вижу оснований сравнивать его сочинения с моими. Мы идем разными путями. Мне кажется, что его сюжеты построены отнюдь не на научной основе. Нет, между его романами и моими нет rapport[889]. Я опираюсь на физику. Он придумывает. Я лечу на Луну в ядре, выстреленном из пушки. Здесь нет никакого домысла. Он отправляется к Марсу на корабле, построенном из металла, не подчиняющегося законам тяготения. Qa c’est tres joli[890], — воскликнул возбужденный месье Верн, — но покажите-ка мне этот металл. И пусть он его изготовит.

Выдумка как реальный факт

Неизбежной, в свою очередь, стала и констатация того факта, что многие придуманные мэтром изобретения воплотились в реальность. В этом отношении со мной согласилась и симпатичная мадам Верн.

— Многие люди говорят так же, — ответил Жюль Верн. — Это лестно слышать, но они ошибаются.

— А как же твои подводные лодки, Жюль? — вмешалась в разговор мадам Верн.

— Aucun rapport[891], — отрезал Верн, отвергая лесть.

— Mais si[892].

— Mais non[893]. Итальянцы изобрели подводную лодку за шестьдесят лет до того, как я создал капитана Немо и его корабль. И нет никакой связи между моей выдумкой и ныне существующими подводными лодками. Последние являют собой чисто механические создания. Мой герой, Немо, будучи мизантропом и не желая иметь никакой связи с сушей, берет движущую силу своего корабля, электричество, прямо из морской воды. Этот процесс основан на научных данных, потому что море содержит большие запасы электричества, впрочем, как и суша. Но способ использования этого электричества пока еще не открыт, так что я ничего не изобрел.

Имена литературных героев

Потом мы коснулись вопроса о значении имен в литературном произведении.

— Я всегда вкладывал в имена героев определенное значение, — сказал Верн, — и когда подыскал имя Фогг, то был очень доволен и испытывал некоторую гордость. Оно было вполне обычно. И вместе с тем это была настоящая trouvaille[894]. Потому что Фогг — Fogg — означает не что иное, как brouillard[895]. Однако особый смысл образу моего героя придало имя Филеас[896]. Да, имена очень важны. Посмотрите на великолепную семейку крестников Бальзака.

Мы начали беседовать в богато обставленных парадных комнатах нижнего этажа: два продолжающих друг друга салона и расположенная рядом столовая, а снаружи располагался залитый солнцем садик со множеством цветов. Богатая обстановка, тяжелые бархатные портьеры, роскошные часы и зеркала, портреты в полный рост, венецианское стекло и редкие старинные вещи. Естественно, что мы, не прекращая разговора, поднялись на два пролета лестницы, ведущей в рабочие апартаменты писателя.

Рабочие помещения: одно для чтения — с массой книг, другое для творчества — с маленьким столом, на котором стоят перо и чернильница.

Без шика

Все здесь было очень просто. Никакого шика. Географические карты на стене, а в кабинете несколько картин, в том числе акварельное изображение «Сен-Мишеля», яхты, на которой в свободные от работы великолепные дни неугомонной молодости Жюль Верн бороздил моря планеты.

В то время мы как раз говорили про reportage Americain[897], и я, желая сменить тему, заметил: «Здесь, судя по всему, ярда три книг!»

Он от души рассмеялся и вытянул руки, как бы измеряя полки.

— О да, — сказал он, — я написал по меньшей мере три ярда. А еще посмотрите на несколько ярдов переводов: на английский, французский[898], датский, итальянский — на все языки.