Маяк Петра Великого

Сыскное отделение создали всего месяц назад, и должность начальника отделения пока что оставалась вакантной. Кронштадт — город военный. У нас каждую серьёзную должность нужно первым делом со всякими министерствами согласовать. Зато инспектора прислали чуть ли не в первый же день. Вот ему заодно и вручили бразды правления, пока настоящего начальника утвердят, и уже в качестве начальника отделения Вениамин Степанович мог бы принять самое деятельное участие в расследовании.

Увы, все мои доводы оказались тщетны. Инспектор остался непоколебим.

* * *

На мой взгляд, у сыска и воздухоплавания есть одна общая черта — успех во многом зависит от предварительной подготовки. Слишком уж велика цена ошибки. Импровизация на месте, конечно, штука хорошая, да только с ней, как говорится, раз на раз не приходится.

Вон, к примеру, этим летом дирижабль в воздухоплавательном парке испытывали. Мотор в полёте отказал, и как ни импровизировали пилоты, а несколько заводских труб посшибали. Повезло ещё, что летуны были люди военные и при исполнении, а то бы за такую импровизацию заводские бы им бока-то намяли. Обратно свой дирижабль они, точно бурлаки на Волге, доставляли волоком.

Поэтому, оставив барышню на попечение Семёна, я первым делом отправился проведать Клауса Францевича.

Его практика была рядом с полицией, в соседнем доме. Я прошёл через двор. Так короче, хотя нельзя сказать, что удобнее. После дождя двор больше напоминал озеро. В дальнем углу у стены, подобно серым карельским скалам, высилась помойка. Над ней кружили чайки. В отдалении рядком сидели голуби — ждали своей очереди. Высоко в небо ударил и тотчас же пропал луч света. Поначалу я подумал, что это пожарники всё ещё пытались наладить свой прожектор, но потом решил, что нет, это где-то дальше.

Поднявшись на второй этаж, я старательно вытер ноги, и только после этого позвонил. Доктор, по счастью, не был занят.

— Ох, Ефим, — приветствовал он меня. — Я ведь сказать вам: оставаться в тепле.

— Что поделаешь, Клаус Францевич, служба, — развёл я руками.

Доктор покачал головой и пригласил меня в свой кабинет. Последний более походил на рабочее место естествоиспытателя, а уж ряд черепов за стеклом, казалось, и вовсе должен был отпугнуть любого заглянувшего сюда больного. Ан нет! Практика Клауса Францевича была столь обширной, что он мог себе позволить снимать отдельную квартиру на Николаевском проспекте. Доктор он был превосходный, но всё же главную его страсть составляли всевозможные легенды да сказания.

Клаус Францевич занимался ими полжизни. Собственно, он и в Кронштадт-то приехал в погоне за какой-то очередной легендой, да так тут и остался. Сам же доктор рассказывал, что, по большому счёту, в каждом приличном городе имеются свои тайны — где-то забавные, а где-то зловещие, со всякими мертвецами — и только у нас, мол, все они исключительно добрые. Не иначе как молитвами отца Иоанна.

Увы, смерть Золотова-младшего в эту благостную картину никак не вписывалась.

— Я так понимать, — сказал доктор, — вы прийти спрашивать меня о бедный мальчик? Я очень его жалеть.

Он сокрушённо вздохнул.

— В общем, да, — ответил я. — Скажите, Клаус Францевич, не заметили ли вы на теле следы побоев?

— Нет, Ефим, — доктор покачал головой. — Никакой следы. Только есть ссадина на левом колене, и я полагать тут след падения. Больше ничего.

Другими словами, доказать факт избиения юноши его отчимом не получится.

— Ладно, тогда второй вопрос, — сказал я. — Точнее говоря, мне нужна ваша консультация по поводу одной легенды.

— Вот как? Слушаю вас, Ефим, — сразу оживился доктор.

Я пересказал ему ту сказку, что поведала нам барышня. Клаус Францевич слушал молча и очень внимательно. Когда я закончил, он покачал головой и изрёк:

— Удивительно.

— Не то слово, — хмыкнул я. — Но вот какая штука, Клаус Францевич. Я всегда считал, да и вы говорили, что тайнами окутаны старинные постройки, но в нашем случае это постройка, которая так и не была построена. Какая-то неправильность получается, вы не находите?

— Здесь всё есть неправильность, — уверенно заявил доктор. — Весь ваш рассказ.

— Доктор, я весь внимание.

Клаус Францевич, оседлав любимого конька, погнал на нём далеко и всерьёз, но мне всё же удалось удержать беседу в рамках следствия. Легенда действительно существовала, но, по версии доктора, выглядела она значительно короче и куда как прозаичнее. Мол, если заблудиться в Кронштадте, то есть призрачный шанс эту арку увидеть.

— И что дальше? — спросил я.

— Дальше — всё, — сказал доктор. — Только шанс увидеть мечта великий Пётр.

— Негусто. И многие её видели?

— Я, увы, не знать ни один случай, — с искренним сожалением сказал доктор. — Ваш Кронштадт нельзя заблудиться. Негде! Я пробовать!

— Но откуда-то пошла же эта история, — не сдавался я.

— Я не знать, Ефим, — вздохнул доктор. — Предполагать: это быть пьяный матрос.

Да уж, когда эта публика начинала чудить, куда там какой-то нечисти?! Вон, три года назад матросы чуть по камушку Кронштадт не разнесли. Войска пришлось вызывать.

— То есть, никакой арки нет и быть не могло? — настаивал я.