Маяк Петра Великого

Барышня едва заметно кивнула и опустилась на самый краешек стула.

— Я, наверное, должна вам всё рассказать, — почти прошептала она.

— Должны, значит, расскажете, — уверенно ответил я. — А мы вас внимательно выслушаем.

На моём столе лежала карта Кронштадта, расчерченная подробнейшей схемой ночной засады. Я убрал её с глаз долой. Затем вынул из ящика бумагу, перо и чернильницу.

— Я… — начала барышня и запнулась, неуверенно посмотрев на меня.

— Ах да, простите, — спохватился я. — Ефим Родионович Кошин, агент сыскной полиции. Ваше имя, Маргарита Викторовна, мне известно. Я буду заниматься вашим делом… то есть, делом вашего брата, так что рассказывайте всё смело и без утайки.

Барышня послушно закивала. В её руках появился кружевной платочек. Я даже не заметил, откуда она его вытащила. Не иначе как из рукава. Промокнув глаза, она уже увереннее обратилась ко мне.

— Я должна сразу поблагодарить вас, Ефим Родионович…

— Вы, Маргарита Викторовна, как-то слишком легко делаете долги, — сказал я. — Давайте-ка по порядку. Как случилось, что ваш брат оказался в канале?

— Он прыгнул туда, — тихо ответила барышня.

— Почему?

— Боюсь, Андрей решил покончить с собой, — последовал печальный ответ. — Он к этому давно шёл. Я, конечно, присматривала за братом, но…

— Да, финал я видел. И что же его толкнуло на такой шаг?

Барышня замялась.

— Нехорошо, конечно, за глаза плохо говорить про людей, — неуверенно сказала она. — Только вот по-другому мне и сказать нечего будет, — тут она сделала паузу, после чего всё-таки решилась и выпалила единым духом: — До самоубийства Андрея довёл наш дядя.

— Вот как? — удивился я.

— Наверное, мне лучше рассказать всё с самого начала, — сказала барышня.

— Похоже, так будет лучше, — согласился я.

Барышня снова вздохнула, после чего начала рассказывать:

— Мы сами из Нижнего Новгорода. Четыре года назад наши родители погибли. Утонули. Говорят, это был несчастный случай. Лодка перевернулась. Нас с Андреем люди вытащили, а больше никого. До сих пор помню этот ужас.

— Он имеет отношение к нынешнему делу? — уточнил я.

Плохих воспоминаний ей сегодня и без трагедий детства хватало.

— Её брат тоже утонул, — подсказал Семён.

Барышня подарила ему благодарный взгляд.

— Спасибо, Семён, — прошептала она. — Да, наверное, я начала слишком издалека. Но тут я должна рассказать вам про завещание отца, а без него, то есть без его гибели, боюсь, что рассказ будет неполным.

— Достаточно указать сумму завещания, — вмешался я.

— Двести пятьдесят тысяч, — легко ответила барышня. — По крайней мере, в такую сумму оценили коммерцию отца.

Я тихо хмыкнул. Что и говорить, деньги немаленькие. Пару недель назад в Петербурге налётчики взяли баню штурмом, со стрельбой из револьверов, а в кассе там всего пятьдесят рублей было. Ради четверти миллиона, наверное, и тяжёлую артиллерию подтянули бы.

— И кому всё это богатство завещано? — спросил я.

— Отец завещал всё дяде, — последовал ответ. — Но там есть несколько условий. Дядя должен был заботиться о нашей маме, а в случае её смерти… — тут барышня запнулась, но быстро совладала с собой. — О нас с братом. Сразу после похорон дядя продал дело отца, а нас усыновил и привёз в Кронштадт.

— Ясно, — сказал я. — Дальнейшая судьба этих денег вам известна?

Барышня опять закивала. Прямо как китайский болванчик, что стоял у инспектора на столе.

— Да, — произнесла она. — Большую часть денег дядя вложил в своё предприятие, а пятьдесят тысяч положил в банк под процент. Это, Ефим Родионович, наши с Андреем деньги. Я не сказала вам? По завещанию, когда нам с братом исполнится восемнадцать лет, дядя должен каждому из нас выплатить по двадцать пять тысяч. Как написал отец, чтобы мы могли устроиться в жизни. Я завещания не видела, но Андрей его читал. Он на юриста учится… учился, так что разбирался в этих делах.

Она поникла и закрыла лицо платком. Её плечи задрожали. Я, честно говоря, малость растерялся. Это мокрое дело совсем не по моей части. Тут у нас Семён специалистом слыл. Надо отметить, не зря он таковым считался. Всего несколько фраз, переполненных участием, но не отягощённых смыслом, помогли барышне взять себя в руки.

— Итак, Маргарита Викторовна, продолжим, — спокойно, как будто ничего не было, сказал я. — Даже пятьдесят тысяч — сумма серьёзная. Тут возможны любые варианты. Простите за нескромный вопрос, вам когда исполняется восемнадцать лет?

— Через две недели, — ответила барышня. — В завещании был пункт, что если я выйду замуж раньше, то эти деньги сразу же должны быть выплачены в качестве приданого.

— А вы собираетесь замуж? — спросил я.

— Если бы нашёлся достойный человек, — тут она глянула на меня поверх платка и снова спрятала за ним глаза, — тогда, конечно, собралась бы. Только не думаю, что дядя бы это одобрил. Он считает, что с женитьбой никогда не следует торопиться, а без его одобрения я замуж выйти не могу.

Вообще-то, конкретно по этому пункту я с её дядей был полностью согласен, но вслух говорить этого, конечно, не стал.

— Хм… — произнёс я. — Скажите, а что за человек ваш дядя?

Барышня вздохнула, глядя в пол.