Маяк Старого Галса

Чтобы как-то унять бушевавшие страсти вокруг ночного происшествия, которое не на шутку взбудоражило пиратов, Малисиозо решил выходной день посвятить учебе. По свистку боцмана Грозеро после обильного завтрака экипаж корабля собрался на палубе у грот-мачты. Повесили на мачту школьную доску и установили кресло и стол для учителя. Когда ученики разместились на палубе и Чевалачо окриком пресек их недовольное ворчание по случаю испорченного выходного дня, появился капитан с указкой и плакатом, свернутым в трубку. За ним мелко семенил Сардино, несший за хозяином Барабоську на подушке. Малисиозо развернул плакат и прикнопил его к доске. На листе бумаги в цвете был изображен цветок, вернее, было показано строение цветка. Над этим рисунком корабельный гений Рококо корпел целую неделю, вырисовывая акварельными красками лепестки, тычинки и пестики, чем очень гордился.

Торбеллино, находясь в тесной бочке, уже тысячу раз пожалел, что воспользовался ее гостеприимством. От страшной духоты он обливался потом и не знал куда деваться. Руки и ноги затекли от неудобной позы, которую он вынужден был принять. Он попытался чуть-чуть приподнять один край бочки, чтобы через образовавшуюся щель в нее проникал свежий воздух. Это ему удалось, но его радость была недолгой. Каким-то двум бугаям захотелось устроиться на бочке. На этом его беды не кончились. Добавилась еще одна: Барабоська, возлежавшая, как королева, на подушке, вдруг насторожилась, она учуяла знакомый запах, запах Торбеллино, и стала радостно тявкать и рваться из рук Сардино.

«Чертовка! Учуяла! — с горечью подумал бедный юноша, услышав знакомый лай. — Черт побери! Не хватало еще, чтобы она меня тут нашла!»

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Малисиозо не распорядился унести неугомонную собаку в каюту, так как она своим лаем мешала вести школьные занятия.

Капитан громко постучал указкой по столу, призывая всех к тишине.

— Итак, вспомним, дорогие мои, что было задано выучить к этому уроку. Не вижу рук!

Из кучи пиратов, уныло сидевших на палубе, нерешительно поднялась рука канонира Карифано.

— Слушаю тебя, Карифано.

— Нам было дано задание подготовить материал о строении цветка, — начал бодро докладывать лучший ученик.

— Молодец, правильно! Кто готов выступить? Есть желающие блеснуть своей эрудицией?

Над палубой повисла гробовая тишина, было слышно только тяжелое сопение боцмана Грозеро, чье-то глухое покашливание и назойливое гудение мух со стороны камбуза.

— Так-с, желающих, значит, нет! Хорошо, буду вызывать к доске должников, коих у нас предостаточно. Начнем-с сверху по списку, — капитан Малисиозо открыл классный журнал и поднес золотой лорнет к глазам. — Бабило!

Это прозвучало, как выстрел, от которого телохранителю капитана стало неуютно. Он вздрогнул всем телом, будто его огрели оглоблей вдоль спины, густо залился краской и мгновенно покрылся потом, будто попал в парилку.

— Я, мой капитан! — нехотя вставая, гаркнул во все горло Бабило.

— Подойди к плакату на доске, возьми указку и поведай нам, из чего состоит цветок.

— Цветок состоит… Строение цветка, как мы знаем… — мямлил громила, надеясь на подсказку товарищей. — Любой цветок представляет собой… Если взять цветок… У каждого цветка есть части… Когда держим цветок за стебель…

— Издалека начинаешь, Бабило! Ближе к теме, пожалуйста. Этак, мы до позднего вечера просидим.

— Цветок состоит из нескольких частей…

— Лепестков, — послышался чей-то шепот из задних рядов.

— Состоит из лепестков, вот! — оживился Бабило.

— Правильно, молодец! А еще из чего?

— Из пистолетика! — выпалил довольный пират, напрягая память.

Ученики весело загалдели, кто-то даже по-разбойничьи свистнул.

— Балда стоеросовая! Пистолетик у тебя за поясом заткнут, а у цветка — пестик!

— Я оговорился, я хотел сказать «пестик»!

— Продолжаем, — Малисиозо строго постучал указкой по столу, призывая к порядку оживившихся «джентльменов удачи».

— Рыльце, — вновь послышался свистящий шепот.

— Еще у него есть рыло, вот! — выдал Бабило, переминаясь с ноги на ногу.

— Рыло, дорогой, у свиньи, а у цветка рыльце! Понятно, горе мое?

— Угу, — промычал увалень, тупо уставившись в рисунок на плакате и мысленно его проклиная.

— Угу… — передразнил подшефного капитан. — Садись! Очень плохо! Не представляю, как вы без фундаментальных знаний на дело пойдете?

Пираты зашевелились, заерзали на палубе, до головной боли пытаясь соотнести морское сражение, взятие судна на абордаж со строением цветка или строением дождевого червя.

— А у Одноглазого Пуэрко не учат. И ничего! — вырвалось у кого-то из сидевших на палубе.

— Кто сказал?! — рявкнул Малисиозо, стукнув кулаком со всего маха по столу и окидывая свирепым взглядом экипаж.

— Я… — послышался нерешительный голос, и поднялась унылая фигурка Плешивого Карапузо.

— Грозеро, всыпать наглецу десяток плетей и на неделю марсовым на мачту.

— Слушаюсь, капитан!