Маяковская галерея

В Германии,
                      куда ни кинешься,
выжужживается
                              имя
                                      Стиннеса.
Разумеется,
                      не резцу
                                      его обрезать,
недостаточно
                         ни букв,
                                       ни линий ему.
Со Стиннеса
                       надо
                                писать образа.
Минимум.
Все —
             и ряды городов
                                         и сёл —
перед Стиннесом
                                падают
                                             ниц.
Стиннес —
                    вроде
                                солнец.
Даже солнце тусклей
                                      пялит
                                                 наземь
оба глаза
                  и золотозубый рот.
Солнце
              шляется
                             по земным грязям,
Стиннес —
                    наоборот.
К нему
             с земли подымаются лучики —
прибыли,
                ренты
                           и прочие получки.
Ни солнцу,
                   ни Стиннесу
                                         страны насест,
наций узы:
«интернационалист» —
                                          и немца съест
и француза.
Под ногами его
                            враг
                                     разит врага.
Мертвые
                 падают —
                                    рота на роте.
А у Стиннеса —
                             в Германии
                                                  одна
                                                           нога,
а другая —
                    напротив.
На Стиннесе
                       всё держится:
сила!
Это
        даже
                   не громовержец —
громоверзила.
У Стиннеса
                     столько
                                   частей тела,
что запомнить —
                               немыслимое дело.
Так,
вместо рта
                    у Стиннеса
                                        рейхстаг.
Ноги —
германские желдороги.

Без денег
                  карман —
болтается задарма,
да и много ли
                         снесешь
                                         в кармане их?!
А Стиннеса
                     карман —
                                       госбанк Германии.
У человеков
                       слабенькие голоса,
а у многих
                   и слабенького нет.
Голос
           Стиннеса —
                                  каждая полоса
тысячи
             германских газет.
Даже думать —
                             и то
                                     незачем ему:
все Шпенглеры —
                                 только
                                              Стиннесов ум.
Глаза его —
                      божьего
                                      глаза
                                                ярче,
и в каждом
                    вместо зрачка —
                                             долларчик.
У нас
          для пищеварения
                                         кишечки узкие,
невелика доблесть.
А у Стиннеса —
                             целая
                                        Рурская
область.
У нас пальцы —
                             чтоб работой пылиться.
А у Стиннеса
                        пальцы —
                                           вся полиция.
Оперение?
                     Из ничего умеет оперяться,
даже
          из репараций.

А чтоб рабочие
                           не пробовали
                                                   вздеть уздечки,
у Стиннеса
                     даже
                               собственные эсдечики,
Немецкие
                  эсдечики эти
кинутся
              на всё в свете —
и на врага
                  и на друга,
на всё,
           кроме собственности
                                                 Стиннеса
                                                                  Гуго.
Растет он,
                  как солнце
                                     вырастает в горах.
Над немцами
                        нависает
                                         мало-помалу.
Золотом
               в мешке
                              рубахи-крахмала.
Стоит он,
                 в самое небо всинясь.
Галстуком
                   мешок
                                завязан туго.
Таков
           Стиннес
Гуго.

П р и м е ч а н и е.

Не исчерпают
                         сиятельного
                                          строки написанные —
целые
            нужны бы
                              школы иконописные.
Надеюсь,
                  скоро
                             это солнце
разрисуют саксонцы.

ВАНДЕРВЕЛЬДЕ