Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

…Он врывается в кабинет базилевса,
Хватает за сморщенную шею
Супругу, светлейшую Августу,
И вышвыривает на расправу,
И пяти минут не проходит,
Как волочится жидкими грудями
Синий труп светлейшей Августы,
За ногу захлестнутый вожжею,
По булыжникам грязных улиц,
На позор – на базарную площадь.
И уже в кабинете базилевса
Консул прыгающею рукою
Записывает волю синклита,
Чтобы стал Вардан базилевсом…

Однако никому нельзя радоваться раньше срока, тем более твоего законного срока, унижая силой своей власти тех, кто тебя окружает. В один из черных для Вардана дней его давний друг, с которым он в детстве рыбачил возле горы Митридат в Пантикапее, тайком подсыпал ему в личную кастрюльку порцию яду, и жестокое базилевское сердце, которое наносило другу столько незаслуженных обид, отмучившись несколько страшных беспамятных дней, остановилось.

Подумайте, на кого это больше похоже в России – на Ленина, у которого почернел отравленный ядом мозг? Или на Сталина, который с 1 по 5 марта лежал парализованным возле кровати на полу в своей кунцевской даче, дожидаясь смертного часа?.. А кто им подсыпал какой-то смертной отравы, так до сих пор никто и не знает…

Но так обычно и приходит возмездие к тем, чья личность угрожает его соратникам и подчиненным. А после смерти таких владык всем становится вдруг сразу хорошо и спокойно:

…И никто никогда не узнает,
Что из нас, двух друзей давнишних,
Только я был – пускай, недолго —
Настоящим повелителем мира.

Шенгели писал неустанно. Каким бы тяжелым и даже жестоким не было время, душа поэта требовала работы, и на бумагу ложились строчки стихов, литературоведческие статьи, страницы прозы и его замечательные поэмы. Среди них обращает на себя внимание поэма Шенгели «Эфемера», написанная 14 ноября 1946 года. Она начинается строкой «Поэмка мне приснилась…» О чем же ему приснилась эта поэма? Оказывается, Георгий увидел в своем творческом «сне» трех сестр, жен трех капитанов, живущих в южном портовом городе. Вот только имя самой младшей из них он оказался не в силах запомнить. Он точно называет приметы наступившего XX века: восстание на Мартинике, «боксерское восстание» в Китае, восстание матросов на броненосце «Потемкин». Он живописует гостиную сестер, показывает их душевную открытость, доброту, и только третья – она и есть Эфемера – присутствует в этом мастерски написанном сне неким беглым промельком, тенью, а точнее сказать – эфемерно.

После десятилетий чудовищной ломки страны автор возвращается в свой знакомый дом, где застает двух сестер, а вот третья – отсутствует. Кто же она такая?..

Поэма «Эфемера» писалась уже на склоне лет, когда все иллюзии у автора были уже напрочь изжиты. «Победа в Великой Отечественной войне, за которую заплачена страшная цена, не принесла хотя бы частичной свободы и справедливости, – писал литературовед Михаил Шаповалов. – Написанные книги весомым грузом лежали в столе, шансов на их издание – никаких. И громче иных мелодий в памяти звучал мотив Утраты. Прежний, давний и цельный мир распался, о нем иллюзорно напоминал время от времени возникающий женский образ. То ли юношеской любви, то ли не нашедшей пути к нему Славы. А быть может, и той гостьи, что не ждут. Когда-то Игорь Северянин в стихотворении «Георгию Шенгели» писал: «Ты – завсегдатай мудрых келий, / Поющий смерть, и я, моряк, / Пребудем в дружбе: нам, Шенгели, / Сужден везде один маяк». Надо отдать должное, Северянин уловил в младшем собрате по перу тягу к высокому искусству и вкусовое пристрастие к теме смерти. Если учесть, что в «Эфемере» неназванная третья из сестер ищет автора и скоро придет в дом, то последнее предположение весьма вероятно.

Интересна поэма и с формальной стороны. Вообще все поэмы Шенгели написаны в довольно традиционном ключе: они имеют строгий сюжет, завязку действий, героев и антигероев, кульминацию, эпилог. Но «Эфемера» – поэма иная, скорее модернистская. Это поток сознания, сон, в рамках красочного стиха. Превосходно вооруженный филологической культурой, поэт достигает эффекта благодаря сжатости стиха, его энергичности, когда отсутствие рифм при чтении не замечается».