Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Говоря в своем капитальном труде «Георгий Шенгели: биография» о его «Эпическом цикле» (он же – поэма «Сталин», а точнее – супер-поэма, состоящая из 18 самостоятельных поэм), историк Василий Элинархович Молодяков говорит, что приведенная выше глава, в которой речь идет непосредственно о самом Сталине, выделяется на фоне всей необъятной эпопеи как самая яркая и содержательная. «В ней отразились важнейшие черты остальных, – говорит он об этой поэме. – Это написано абсолютно искренне и серьезно, без грана конъюнктуры и цинизма. Написано “во весь голос” – вот где это название наиболее уместно». К тому же надо сказать, это написано абсолютно без оглядки на читателя из «рабочих и колхозников», а также без оглядки на редактора и цензора. И плюс – это написано без учета не только уже существовавших в нашей литературе эпической и лирической «сталинианы» и «ленинианы», но и всей русской традиции «одических ратей» вообще. Георгий написал то, что считал написать нужным, и так, как он это считал нужным. «Я двадцать лет молчал, противоречьями язвим и разрываем», – такое право он выстрадал за свою жизнь и прямо заявил об этом:

Как трудно было мне! Как часто наугад
Я брел, тревогою и смутою объят,
И каждый встречный враг, двурушник и предатель,
Чекистский прихвостень, но консульский приятель,
Меня в подполье гнал: назад! назад! назад!..
<…>

«Многое в “Эпическом цикле” Шенгели шокирует современного интеллигентного читателя: не только восторг перед Сталиным и оправдание процессов “врагов народа» (“мразь в маске маршала», “трус на посту посла”), но, скажем, и памфлетная характеристика Марселя Пруста – “великий рукоблуд искусства”, – написал в своей книге профессор Василий Молодяков. – Можно сказать, что литературные симпатии Шенгели остались в прошлом…»

Надо понимать, что Георгий Аркадьевич создавал свою огромную эпическую поэму не только для себя одного, а для всего народа; он откровенно хотел донести свой труд до людей, но только не знал, где это можно напечатать. Для этого он посылал свое полотно и в редакцию «Гослитиздата», и даже самому Лаврентию Берии, прося его прочитать это произведение и по возможности сообщить о нем Иосифу Виссарионовичу Сталину.

По свидетельству жены поэта – Нины Леонтьевны Манухиной, – рукопись его «Эпического цикла» была послана на отзыв самому герою «эпоса» еще и издательством, и он, по доходящим до автора отзывам, принял его благосклонно, хотя и не настолько, чтобы она тут же сделалась книгой. Вместо нее издательство довольно быстро выпустило другую книгу Георгия Шенгели – «Избранные стихи» с предисловием, написанным «в духе времени» старинным его другом – академиком, филологом-энциклопедистом Александром Ивановичем Белецким.

После многолетней переписки с «Гослитиздатом», в конце концов отклонившим его поэмы о вожде, Георгий Аркадьевич Шенгели 29 мая 1950 года отправил свое письмо Лаврентию Берии, написав ему следующее:

«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович, я отваживаюсь обеспокоить Вас следующей просьбой:

1. ознакомиться с моей поэмой “Сталин”, рукопись которой я прилагаю;

2. сообщить о ней И. В. Сталину, – если она покажется Вам достойной того.

Поэма эта, крупнейшее и значительнейшее мое произведение, написанное 11 лет назад, и до сих пор не только не издана, но и не заслушана в Союзе писателей. О причинах я говорю в особом приложении.

Я вынужден искать у Вас, – именно у Вас, ближайшего соратника т. Сталина и автора блестящей книги о большевиках Закавказья, – того внимания к моей работе, которого я не встретил там, где следовало бы.

Я знаю, что Ваше время драгоценно. И все-таки, 36 лет моей писательской деятельности и семь десятков книг дают мне смелость просить Вас о вышесказанном.

Преданный Вам …

29/V-1950».

К этому посланию Георгий приложил также историю своей объемистой поэмы, в которой он детально описал свои мытарства, связанные с попытками ее издания: