Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Несколько более мягкой критике подверглись две книжки Шенгели, вышедшие в 1930 году – это «Школа писателя. Основы литературной техники» и шестое издание книги «Как писать статьи, стихи и рассказы». Созданный в это время по инициативе А. М. Горького журнал для начинающих авторов «Литературная учеба» подверг обе эти книги строгой, но довольно корректной критике, сказав, что «неправильна сама установка Шенгели – дать общее руководство, как писать статьи, стихи и рассказы… Разбираемая книжка Шенгели слишком трудна для лиц, впервые знакомящихся с теорией литературы, и слишком легковесна для тех, кто уже имеет некоторые познания в этой области». А в книге «Школа писателя» рецензент Н. Витин отметил «целый ряд погрешностей и ошибок» – таких, как «игнорирование лирики с установкой на ораторскую речь», а также тот момент, что «весьма сомнительны также некоторые практические указания автора», отсылающие начинающих писателей к обучению искусству пейзажа по роману Андрея Белого «Петербург».

Шенгели давно привык к критике, которую он слышит вокруг себя с самых ранних лет своего творчества. На одну воинственно отвечает, на другую не обращает внимания, над третьей смеется. Да и критика бывает по своему духу весьма разная, иной раз доброжелательная и поднимающая настроение. Особое место в этом ряду занимают поэтические фельетоны и эпиграммы, которые в большинстве случаев носят позитивный характер, как, например, это видно по «Стихотворному автопортрету Шенгели в Воронцовском дворце», появившемуся в 1920 году в Одессе:

Носящий баки (Пушкину вослед)
Здесь к символу камина стал поэт
И думает, жуя ломоть ячменный,
Что стих его – планету оплеснул
И, подавляя голос папских булл,
Как брат грозы, стремится по вселенной!

Шенгели и сам любил иногда поупражняться в эпиграммах и даже больших сатирических вещах, наподобие «Замка Альманаха», помещенного здесь выше. В разные периоды своей жизни он брался за стихотворные фельетоны («Репка засевшая крепко» в газете «Советская Киргизия», «Телушка – полушка, да починка червонец» в газете «Гудок» и другие), а однажды он сочинил в редакции «Гослитиздата» такие шуточные стихи:

В «Гослитиздате», в ректорате
Шум и веселье наро́дово,
То не Бадридзе, Лордкипанидзе,
А Нуцубидзе с переводами.
Слаще, чем халва, перевод Шалва
Джан-Нуцубидзе великого.
Что пастернаки – дети собаки
Перед лицом солнцеликого.

Вот написанный 6 февраля 1943 года фельетон «Креп-разверска», написанный по случаю гибели немецкой армии под Сталинградом и установления трехдневного траура. Под Сталинградом тогда было взято в плен двадцать четыре генерала, что легло в основу шенгелиевского фельетона:

Для фрицев грандиозным склепом
Стал Сталинград,
И Гитлер с Геббельсом спешат
Германию окутать черным крепом;
Чтоб все ходили, голову клоня,
Объявлен траур на три дня.
Выходит – три часа на генерала
(Что ж, для немецкого, замечу вскользь, немало).
Но если траур по чинам делить,
То сколько же придется «получить»
Ефрейтору? Не более минутки.
И то не всякому: когда убийца жуткий
Ефрейтор Гитлер связанный пойдет —
Не будет траура совсем! Наоборот:
Тогда в Европе, наконец, свободной,
Сверкнет огнями праздник всенародный.

Многие поэты тянулись к Георгию Шенгели, дружили с ним и посвящали ему свои стихи. В 1926 году поэт и врач Григорий Ширман, выпустивший в 1924 году поэтический сборник «Машина тишины», а в 1926 году написавший эротическую книгу «Запретная поэма» и сборники «Клинопись молний», «Карусель зодиака», «Созвездие змей» и многое другое, не издававшееся, а «уходившее в стол», – приветствовал в сборнике «Череп» поэта Георгия Шенгели симпатичным сонетом-акростихом: