Маята (сборник)

Найда опекает взрослого на вид, но пока еще робкого пса, морщит нос и скалится при появлении "чужих" собак, неодобрительно косится на чересчур, по ее мнению, тонкие лапы приятеля и уже более благосклонно присматривается к Володе. Плохой человек не заведет себе собаку.

Разлученный с женой и сыном Володя все более привязывается к питомцу. Шьет ему на заказ комбинезон, покупает игрушки, кормит пса по науке.

– Пакет сухого корма полторы тысячи стоит, – поднимает палец Володя и уверенно произносит название французской фирмы, производящей собачьи сухарики.

Мы с Найдой переглядываемся. Моя собака – потеряшка, лопает все подряд и не прочь, если я зазеваюсь, сгонять по-быстрому на помойку.

Вечером после работы сосед, нарушая скоростной режим, мчится домой к своему "мальчику". О дополнительных заработках он и думать давно забыл.

Во время наших воскресных прогулок Володя с умилением наблюдает за тем, как играют собаки, иногда, не выдержав, сам бросается за мячиком. Домой возвращается потный, грязный, в разорванной куртке и безмерно счастливый. Искусанные руки соседа покрывают пятна зеленки.

* * *

Вскоре Володина теща пошла на поправку, и Светлана, оставив мать на племянницу, вернулась домой. Отвыкший от хозяйки Ричард ее не признал.

– Я – вожак, Рича – мой заместитель, а Светка – так, по хозяйству, – веселится сосед.

* * *

Промелькнула весна, а затем и лето уступило место осенней слякоти, подморозило.

Ноябрьским вечером, когда дырявое питерское небо устало легло на плоские крыши, и пьяные от ветра фонари с трудом светили сквозь сыплющуюся сверху морось, – то ли дождь, то ли снег – доберман, завидев на противоположной стороне улицы незнакомую собаку, выскочил на дорогу…

Володя с обвисшим на руках другом шел напролом сквозь кусты, не замечая нас, и с безжизненно мотающихся собачьих лап падали на брюки соседа ошметки круто посоленной дорожной жижи.

Ричарда похоронили на собачьем кладбище. Заказали памятник. С черной мраморной стелы, завидев хозяина, улыбается красавец доберман-пинчер. У его лап камнерез изобразил любимый Ричардом мяч. Кажется, пес сейчас звонко гавкнет, спрыгнет на травку и припадет на передние лапы, приглашая поиграть.

* * *

Дней через десять после несчастья мы встречаемся с Володей на обычном месте. Ярко освещенный изнутри "Кашкай" стоит необычно косо, правым передним колесом на поребрике, и сотрясается от басов включенного на полную громкость проигрывателя.

"…И единственный твой друг,

твой надежный друг

– это старый пес.

Рядом молча семенит,

помнит запах рук

и сует в них нос.

А вокруг снует народ,

он тебя не узнает,

не касается.

Жизнь тихонечко идет,

да легонечко грызет,

да не кусается…" [1]

– несется над притихшим двором.

Володя лежит головой на рулевом колесе. Задуваемый в приоткрытое боковое стекло ветерок шевелит его русые пряди.

Я рву дверцу и вытаскиваю тяжеленное тело соседа из салона, вырываю из замка ключ зажигания.

– Вова, Вова… ты чего?

Тот поднимает на меня пустые, растерянные глаза:

– Не могу, стоит перед глазами Рича, жизнь ни в жизнь, – бормочет распьяно-пьяный в пять утра Володя. – Нельзя было его в квартире держать. Ему двигаться надо… – Сосед хрипло кашляет. – На даче живу, – Володя трясет растрепанной башкой, – приехал ночью, а подняться домой страшно. Кажется, Рича ждет у дверей. Маята… Выпьешь? – Он дергает дверцу, в руке тускло блестит желтым квадратная бутылка виски.

Я держу изо всех сил зубами, боюсь уронить в стылую грязь ставшее родным слово. Ма-я-та. В этот раз оно горчит. От него отдает бензиновым выхлопом, американским самогоном и застарелой табачной вонью.

Найда лижет руку соседа, чихает. Пьяный… а жалко!

* * *

Минуло два месяца, снег стаял, газон сменил серое прохудившееся зимнее одеяло на новое, весеннее, ярко-желтое. Каждый одуванчик изо всех сил старался походить на крошечное солнышко. Тополиное озерцо сквера подернулось изумрудной рябью.

Сосед живет дома, много работает, купил новую машину. Каждое утро, как и прежде, мы приветствуем друг друга, иногда перебрасываемся парой ничего не значащих фраз.

Однажды под вечер Володя заглянул ко мне по-соседски, в комнату не пошел, от рюмки отказался. Долго сидел на кухне, болтал ни о чем, курил.

Прощаясь, он потрепал Найду по загривку, и я вдруг увидел, что лицо соседа так и не оттаяло с зимы.

– Светка щенка присмотрела, – виновато посмотрел на меня Володя. – Хочу, говорит, маленького лабрадора – бежевого, плюшевого, с черным носом и висячими ушками. Ей бы игрушку…

Найда боднула руку соседа.

В дверях он обернулся:

– Выйду на пенсию – возьму добермана.

Недотроганный Рассказ