Майя

Среди Леопардов было много поклонников Оккулы; до убийства Сенчо она – не без помощи хитроумной Теревинфии – прославилась в верхнем городе, однако сейчас отношение к ней изменилось. Ни Саргет, ни Шенд-Ладор и его приятели в беседах с Майей ни разу не упомянули Оккулу, тем самым давая понять, что сейчас говорить о чернокожей невольнице неразумно и небезопасно. Майя помрачнела, вспомнив любимое присловье Оккулы: «Ежели прихворнешь или в беду попадешь – от поклонников помощи не жди, разбегутся, как крысы».

А если благая владычица узнает, что Майя об Оккуле выспрашивает, то наверняка разгневается – и тогда точно горя хлебнешь.

На следующее утро, не придумав ничего путного, Майя позвала к себе Огму и поделилась с ней своими тревогами, хотя и умолчала о своем близком знакомстве с Форнидой. Объяснив, что из храма Оккулу отвели к благой владычице, Майя призналась, что боится что-то разузнавать из опасения вызвать неудовольствие жрецов или самой Форниды.

– Может, ты что услышишь, на рынке или еще где? – спросила Майя. – Вдруг ты знакома с кем-то из служанок благой владычицы?

– Нет, госпожа Майя, не знакома, – ответила Огма. – Из дома верховного советника я выходила редко, и только в верхний город. Потому мне вам прислуживать нравится, вы меня…

– А ты знаешь, где Теревинфия?

– Так она сбежала, давно еще. Ей господин Эльвер-ка-Виррион помог, гору денег отвалил за то, что Мильвасену с ним отпустила. Как хозяина убили, так нас всех сразу в храм отправили, а сайет исчезла, и жрецы ее не нашли. Помнится, она говорила, что собирается куда-то на юг, в Белишбу – она же оттуда родом. Но точно никто не знает, где ее искать, – хитрая она, наша сайет, правда?

Майя рассеянно слушала путаные рассуждения служанки, а сама думала: «Сбежала, мерзавка, и лиголи наши унесла. Ох, как бы она сейчас мне пригодилась! Наверняка она знала кого-то из прислуги Форниды – или отыскала бы того, кто с ними знаком…» Она со вздохом поглядела на Огму: неопрятная, косоглазая, хромая, не особо смышленая – сотни таких простых женщин всю жизнь прислуживают тем, кто побогаче, довольствуясь лишь пищей и кровом. Нет, Огма не сможет втереться в доверие к слугам благой владычицы и разузнать что-нибудь об Оккуле. Майя представила беседу Огмы с Ашактисой и вспомнила сказку старой Дригги про то, как вол решил обмануть обезьяну и, невероятно гордый собой, невольно выдал ей все свои секреты.

– А чего это вы улыбаетесь, госпожа Майя? – обиженно спросила Огма – она все время опасалась насмешек над собой. – Я вроде ничего такого не сказала…

– Да я просто вспомнила, как однажды верховный советник велел Теревинфии… – начала Майя и поспешно выдумала какую-то забавную историю.

Простодушной служанке рассказ доставил немалое удовольствие – она ненавидела свою бывшую сайет.

– Огма, ты, когда на рынок пойдешь, поспрашивай там… ну, про убийство посплетничай, только никому не говори, что это я тебя попросила, понимаешь? – наконец сказала Майя. – Тебе ведь и самой хочется узнать, что с Оккулой случилось, правда? Прошу тебя, будь осторожна, чтобы тебя не заподозрили. Иначе нам обеим не поздоровится.

Похоже, это чересчур напугало Огму, потому что вот уже три дня подряд она возвращалась с рынка с теми же словами: «Ничегошеньки я про нее не разузнала». И все же Майю терзало ужасное подозрение, что от подруги просто-напросто избавились, имя ее упоминать запретили, а в Бекле от нее не осталось и следа.

– Ничегошеньки я про нее не разузнала, – угрюмо повторила служанка, будто говоря: «И узнавать ничего не буду, даже не проси».

«Да, – подумала Майя, – верно, Огма благой владычицы боится. Что ж, ничего не поделаешь, я и сама ее боюсь. Только вот затеи своей не брошу. Оккула, милая Оккула! Она меня от мерзавца Геншеда спасла, выучила всему. И к Сенчо не подпустила, когда того убивали, хотя сама от страха чуть с ума не сошла. А как она меня любила! Меня никто так не любил, только… Ой, как же мне хочется ей про Зан-Кереля рассказать! А если она жива, то слыхала ли обо мне? Не может быть, чтоб не слыхала. Отчего же тогда весточку не передала?» Майя снова приуныла, – похоже, подруги и впрямь не было в живых.

– Огма, попроси Джарвиля, чтобы солдат вызвал, – велела Майя. – После обеда, как жара спадет. Мне в храм нужно, с верховным жрецом повидаться.

Она с внезапной уверенностью решилась на этот отчаянный поступок, будто снова прыгала в бурные воды Вальдерры или разгребала навоз в хлеву – никуда не денешься, делать надо. Мелькнула мысль о том, к чему это может привести – стоит ли? – и тут же исчезла. Майя даже не подумала, что верховный жрец немедленно доложит обо всем Форниде.