Майя

– Ну, наверное, что ты не придешь, что ты его бросила, вот он и отчаялся. А веревку она с собой принесла.

– А если нам обоим во всеуслышание объявить, что мы не хотим на место благой владычицы? – с надеждой спросила Майя.

– Ничего не выйдет – сначала ведь нужно, чтобы стало известно, кого именно благой владычицей собираются избрать. Так что нам остается только ждать и вести себя с великой осторожностью. – Она замялась и неожиданно выпалила: – Майя, давай ты сегодня у меня переночуешь?

– Что же мне теперь так всю жизнь в маршальском особняке взаперти сидеть? – улыбнулась Майя.

– Ну хотя бы сегодня, – взмолилась Мильвасена. – Мне так страшно… А ты меня утешишь, помнишь, как тогда, у Сенчо?

Майя согласилась и отослала Бреро домой, предупредить Огму.

На следующее утро Локрида, бекланская прислужница Мильвасены, внесла в опочивальню поднос с завтраком – фрукты, молоко, свежий хлеб и масло.

– Вы слышали новости, сайет? – спросила она.

– Из Халькона? – встревоженно уточнила Мильвасена. – Что случилось?

– Нет, не из Халькона, сайет. Говорят, благая владычица ночью уехала из Беклы в Палтеш, сказала, что хочет на родине пожить. Маршалу только сейчас об этом сообщили. Она велела своему дворецкому, Зуно, никому об этом не говорить.

– А ты откуда знаешь?

– Сайет, слуги много чего слышат, – улыбнулась Локрида. – Сама я сплетничать не люблю, но решила, что вам про это лучше сразу сказать.

68 Майя начинает поиски

Слух об отъезде Форниды в Палтеш мгновенно разнесся по Бекле; и богачи в верхнем городе, и бедняки в нижнем городе оживленно обсуждали ошеломительную новость. Ясно было, что это событие наверняка скажется на жизни каждого жителя столицы. Благая владычица слыла женщиной решительной, дерзкой и отчаянной, а вдобавок – полной сил (к примеру, она сутками обходилась без сна) и способной на неожиданные поступки. Она была грозным противником, не терпела возражений и обладала невероятной силой духа, с честью выходя из любых испытаний, – об этом знали Кембри, Дераккон, верховный жрец, правители провинций и все остальные жители империи, даже малые дети.

Резонно было предположить, что Форнида уехала в Палтеш не потому, что соскучилась по родине. Очевидно, благая владычица преследовала какую-то цель, о которой простому народу оставалось только гадать; для них Форнида всегда была таинственной личностью, неустрашимым сияющим божеством, что вполне объясняло ее жестокость – ведь боги добрыми не бывают. Вдобавок общеизвестно, что героям и смельчакам всегда прощают их злодеяния. Однако же все соглашались с тем, что Форниду не следует избирать благой владычицей на третий срок – это равносильно богохульству. «Вряд ли ей хочется навлечь на себя гнев богов, – рассуждали бекланцы в нижнем городе, – а значит, она решила либо вернуться в Дарай и править Палтешем, либо занять какую-нибудь почетную должность – например, стать хранительницей священных статуй и фресок с изображениями богов». Разумеется, все хорошо помнили, как восемь лет назад она привела в Беклу войско, но считали, что подобного не повторится.

Ни Дераккон, ни Кембри такого мнения не разделяли. Они, как и остальные, даже не подозревали, что Форнида собирается уехать из Беклы, поэтому ее поступок их очень встревожил. Ясно было, что она что-то замышляет. Обитатели нижнего города не догадывались о злобном хитроумии и невероятной жестокости Форниды, а Кембри, прекрасно зная о пылком нраве благой владычицы, однажды сказал Дераккону: «Она в своей гордыне весь мир разрушит, себя не пощадит, лишь бы с врагами расправиться».

Дераккон, терзаясь мыслями о тайнах, известных Форниде, с трепетом ожидал, чем все это закончится. Он не мог заставить ее вернуться – благая владычица подчинялась воле богов, а не смертным правителям. Вдобавок, получив такой приказ, она ослушается из чистого упрямства. Что ж, вдруг это и к лучшему? Может, так безопаснее… Впрочем, безопасность – понятие относительное, когда речь идет о Форниде.