Майя

– Я всего лишь хочу остановить кровопролитие, – добродушно ответил Нассенда. – Как Майя, которая реку переплыла. Жаль, конечно, что я не такой красавец, как она. Зато я целитель и горжусь тем, что моя известность послужила мне пропуском. Вообще-то, я на это даже не надеялся. Так что, если пожелаете, я могу уйти.

– Погодите, вы ведь хотели что-то предложить! – напомнил Дераккон.

– Ах да! Понимаете, если вы сейчас начнете воевать с Эркетлисом в Йельде и Лапане, то Форнида поднимет своих палтешцев и вместе с Хан-Глатом двинется на Беклу. Сендекару остановить их будет не под силу, а белишбанцы вот-вот мятеж поднимут.

– Странно мне, что простой знахарь так хорошо осведомлен о делах империи, – язвительно заметил Кембри.

– И не один он, – отозвался Бель-ка-Тразет. – Вопрос в другом – как эти дела уладить.

– Так что же вы предлагаете? – спросил Дераккон у Нассенды.

– Раз вы спросили, мой повелитель, я вам отвечу, – сказал старик. – Пообещайте Эркетлису, что распустите невольничьи питомники и снизите требования на поставку рабов – постепенно, лет за шесть-семь; а еще уменьшите размер податей, взимаемых с крестьян и мелких землевладельцев. А потом предложите ему совместно уладить дела в Белишбе и разобраться с Форнидой.

– По-вашему, Эркетлис на это согласится? – недоверчиво усмехнулся Кембри.

– Я точно знаю, что согласится, – негромко ответил Нассенда. – О дальнейшей судьбе Субы я ничего сказать не могу, тут все от Карната зависит, но хотелось бы когда-нибудь и это решить.

Кембри подошел к субанцу и, обняв его за плечи, поднял со стула.

– Что ж, по-моему, всем ясно, что сегодня ответа вы не получите. Нам надо все это обсудить, так что вам пора удалиться. Из дворца вас проводят.

77 Вести о Форниде

– Ох, я так боялась, – вздохнула Майя. – Думала, ты меня дурочкой обзовешь и отругаешь.

– Конечно, глупо это все и очень опасно, – согласилась Оккула. – Только не мне тебя останавливать, я сама в лихое дело ввязалась. Ежели влюбилась ты в своего катрийца, тут уж ничего не поделаешь. Ну, катрийцы все одно лучше бекланцев. Главное, чтоб он тебя не разлюбил, а то всякое может быть, особенно после того, что ты учудила. Влюбляйся в кого угодно – в катрийца, в субанца, да хоть в дильгайца бастаного! Лишь бы неприятностей себе не нажила, вот что я тебе скажу. Все говорят, я хитрая и ловкая, из любой передряги живой выберусь. Что верно, то верно, а вот из-за Сенчо я чуть головой не поплатилась. Повезло мне, что ты меня вовремя спасла. А ты сейчас по уши увязла. Ты девушка смышленая, банзи, но с Форнидой тягаться тебе не по плечу. Как ты думаешь до Дарай-Палтеша добраться и своего катрийца у нее из-под носа увести, а? Она весь Палтеш под себя подмяла, а тебя до дрожи ненавидит.

Подруги сидели на крыше особняка благой владычицы. На город опустились сумерки, в нижнем городе, за Павлиньей стеной, загорались огоньки. Шельдад, что протянулся от Караванного рынка к западному кварталу, издалека казался яркой ровной чертой в ночи; улица Каменщиков, Харджиз и Халькурнил тоже светились в темноте длинными извилистыми нитями. В глубокой синеве ночного неба чернели силуэты пяти башен, а над ними беспристрастным судией сияла комета. Величественный каменный город внезапно представился Майе мусорной кучей, по которой сновали муравьи, не ведающие ни о краткости и незначительности своих бессмысленных жизней, ни о вездесущей бдительности всесильных богов. Все умрут, всех призовут к ответу – и Майю тоже. Ей придется давать отчет и за жизнь свою, и за любовь. Она порывисто обняла подругу.

– Ну что ты, банзи! – утешила ее Оккула. – Расстроила я тебя? Ничего, все уладится…

– Нет, не в этом дело, – вздохнула Майя. – Страшно, конечно, только все равно иначе нельзя.

– Банзи, ты хоть представляешь себе, что задумала? Боязно мне тебя одну отпускать. Пропадешь почем зря.

– Ох, вот об этом я тебя и хотела попросить, – призналась Майя. – Может, ты со мной в Палтеш пойдешь? Мы с тобой и с Форнидой разделаемся, и Зан-Кереля освободим.

Стая диких уток косяком пролетела над крышей и с кряканьем скрылась в ночной мгле.

– Да, хорошо бы нам с тобой в Палтеш пробраться, зеленые глаза Форниде выклевать и к завтраку домой вернуться, – мечтательно протянула Оккула. – Только ничего не выйдет, банзи. Я же рабыня, ты не забыла? Если я в Палтеш сбегу, то повеление Форниды нарушу, она дурное заподозрит, и веры мне больше не будет. Ох, Крэн и Аэрта, если б ты только знала! – воскликнула она. – Моя жизнь и так висит на волоске… А эти ее гнусные, омерзительные выходки… Ох, повезло, что мы с тобой живы остались! Между прочим, то, что ты видела, она делает потому, что ей нравится, – только это и ничего больше. Мужчины ей не нужны! И все разговоры о том, что она себя в невинности хранила для Крэна… Тьфу, да ей на все плевать! Знаешь, сколько невольниц она замучила? Как надоест ей кто, так и избавляется.

– Ага, она мне сама сказала, – кивнула Майя.

– А меня Ашактиса предупредила, запугать хотела – да только я виду не подала. Вот и мальчишек тоже больше нет.

– Я думала, она их с собой увезла.