Читаем Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины полностью

«Мы люди не показушные – целуемся только дома! – призналась «КП» после концерта Майя Михайловна. – Меня часто спрашивают: в чем секрет семейного счастья? Тут одно – только любовь. Никаких рецептов не существует. И вообще давать советы в таких делах опасно».


– А вы помните первое признание в своих чувствах?

Майя Плисецкая:

– Это все было сразу. И навсегда. Без предисловия.


– Любовь на всю жизнь?

Щедрин улыбнулся:

– Притворяться 50 лет просто невозможно…

И потом добавил:

– Это, наверное, все-таки Божье предназначение, что мы вместе.


– Родион Константинович, неужели ни разу за 50 лет не поругались?

– Мы только повышали голос, когда на улице было холодно и я просил Майю укутаться потеплее, а она сопротивлялась – прическу испорчу, – смеется Щедрин.

После выступления Госконцерт, организатор праздника, устроил в честь Щедрина и Плисецкой ужин в ресторанчике рядом с консерваторией. Домой золотые юбиляры вернулись уже под утро – как в юности.


4 октября 2008 г.

Родион Щедрин: Я готов лететь с Гергиевым хоть в стратосферу!

Худрук Мариинки подарил композитору в день рождения постановку «Очарованного странника».

Валерий Гергиев буквально влетел в гримерку, где после концерта Родион Щедрин принимал поздравления от поклонников и с «Очарованным странником», и с днем рождения.

– Идем, нас ждут, – позвал маэстро друга-композитора.

– С тобой я готов куда угодно, хоть в стратосферу лететь, – рассмеялся Щедрин. И оглянулся в поисках Майи Плисецкой: она в это время увлеченно разговаривала с актером Евгением Мироновым.


Премьера «Очарованного странника» в Москве. Щедрин и Гергиев с артистами.


Щедрин и Плисецкая прилетели в Москву из Мюнхена буквально на два вечера. В рамках музыкального фестиваля «Русская зима» Валерий Гергиев, чей рабочий график расписан, наверное, на десять лет вперед, сначала порадовал москвичей гала-концертом артистов Мариинки, а во вторник, 16 декабря, – оперой «Очарованный странник» Щедрина. Причем впервые представил ее театральную постановку. Как признался сам композитор, он не мог не быть в этот день в зале Московской филармонии. «Получить в день рождения Зал Чайковского, на сцене которого оркестр и артисты Мариинки во главе с Гергиевым, – это суперподарок! Я сам себе завидую!»

В прошлом сентябре Москва слушала «Очарованного странника», но только в концертном исполнении. На этот раз была премьера уже настоящего спектакля в постановке Алексея Степанюка и сценографии Александра Орлова. Сухие ковыли, в которых плутают герои этой драматической истории, – как запутанные лабиринты жизни. Они выводят то к радости, что оборачивается новыми испытаниями, то к трагическому выбору, за которым – духовный просвет…

«Обширная протекшая жизненность» русского человека, монастырского послушника Ивана Флягина тяжкими своими хитросплетениями не сломила, а просветлила его душу. А ведь горше татарского плена и солдатчины оказалась любовь – о ней-то, собственно, и опера.

Всепоглощающая страсть к цыганке Грушеньке, душевные метания, нежность и отчаяние – все это есть в музыке, очень «лесковской». Изумительно звучал хор: то почти фольклорно, то тающе-прозрачно. Необыкновенно красив покоривший сердце героя романс Грушеньки – парафраз знаменитой цыганской «Не вечерней». Тут надо сказать, что молодая солистка Мариинки Кристина Капустинская и ее Грушенька – одна из главных удач спектакля. Валерий Гергиев славится тем, что, как никто, умеет зажигать новые музыкальные звезды, достаточно вспомнить Анну Нетребко. Похоже, в опере Щедрина взошла сверхновая.

Хороши были и народный артист России Сергей Алексашкин (Флягин), и лауреат международных конкурсов Андрей Попов (князь).

Зал был битком набит, и в каждом ряду именитые персоны: композиторы, артисты, бизнесмены, банкиры… Валом валили иностранцы. Как оказалось, вместе с Гергиевым в Москву из британской столицы, где худрук Мариинки возглавляет Лондонский симфонический оркестр, прилетели многие его английские друзья.

Сам Щедрин с Плисецкой сидели в зале вместе с министром культуры Александром Авдеевым и его женой, с которыми при встрече просто расцеловались. Они не раз встречались в Париже, когда Авдеев был послом России во Франции.

Организаторы фестиваля дали в честь Гергиева и Щедрина банкет. Но чтобы друзья-англичане по-настоящему почувстовали Россию, Щедрин и Гергиев повезли их в русский ресторан – конечно же, на Красной площади. Национальная кухня восхитила всех. Как признался Щедрин, он съел десерт не только за себя, но и за Плисецкую. Имениннику можно!

18 декабря 2008 г.

Майя Плисецкая: Больше всего люблю обычный хлеб с маслом!

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное