Майло Тэлон

Несколько человек вышли из магазинов. Одна женщина в шоке уставилась на трупы, поднеся руку ко рту. Из лавки мясника вышел человек в белом переднике.

- Я все видел. - Я различал слова ясно и отчетливо. - Они хотели убить его. Это была самозажита.

- Этот парень Топп живет тут несколько дней. Никого не беспокоил. Спокойный человек, занимается своими делами.

- Люди Тейлоры, - сказал кто-то, - мерзкая банда.

- Эти люди Тейлора уже надоели, вечно приезжают в город, творят черт знает что. Нам бы надо организовать отряд виджилантов с хорошей веревкой.

Дверь осталась открытой, и за столиками было слышно все до последнего слова.

Подойдя обратно к столику, где сидела Молли, я сказал:

- Герман? Как насчет еще одной чашки кофе? Улица сейчас не то место, где можно появляться без вреда для здоровья.

Один из людей Тейлора произнес:

- Я убью его. Пусть это будет последней вещью в моей жизни...

Посмотрев на них через всю комнату, я ответил:

- Попробуй, и это точно будет последняя вещь в твоей жизни. Вы, ребята, лучше сначала бы узнали о нем. Выглядит он тихоней, а на самом деле - старый драчун.

На улице собралась толпа, и шел разговор о том, что "на людей нападают" и "пора выгнать их из города".

Я больше не слушал. Пока все были заняты, у нас была возможность скрыться незамеченными. Поднявшись, я взял чашку и пошел на кухню. Спрятавшись за дверью, я позвал Молли.

Солнце уже садилось, когда мы выскользнули из ресторана. Я был в старом пиджаке Германа. Мы дворами направились к дому Мэгги. Это была та возможность, на которую я надеялся, и нам мог не представиться другой случай.

Когда мы отошли на сотню ярдов, то остановились и прислушались. Шума преследования не было, только громкий разговор с улицы. Повернув, мы обогнули рощицу и наконец вышли на дорогу к дому Мэгги.

Это был бревенчатый двухэтажный дом, на первом этаже которого со стороны, выходящей к городу, горел свет. В другом его крыле тоже горел свет, и когда мы приблизились, из дома вышла женщина и выплеснула воду из кастрюли. Затем она постояла, глядя на город, явно удивляясь выстрелам. Она уже поворачивалась к широкой распахнутой двери на кухню, когда услышала наши шаги. Остановившись, она посмотрела в нашу сторону.

- Мэм? Мэгги дома?

- Дома, - ответила женщина, - но ее нельзя беспокоить.

- Это очень важно, - сказал я, - важно для безопасности этой молодой леди. В городе беспорядки.

- Я слышала, как стреляли, - согласилась женщина.

- Мне надо увезти отсюда молодую леди, - настаивал я. - Мы хотели одолжить у Мэгги лошадей.

- Лошадей? Да вы с ума сошли. Миссис Тайберн никому не одалживает своих лошадей. Никому, поверьте мне.

- Можем мы повидать ее? Вы не передадите ей, что мы хотим поговорить?

Женщина неохотно повернулась в сторону дома7 Когда мы вошли в полосу света, падавшего из открытой двери на кухню, она оглянулась и внимательно на нас посмотрела.

- Ну... - в нерешительности сказала она, - я передам. Но имейте в виду, я ничего не обещаю. Она никого не принимает неделями и не хочет принимать.

Она сняла фартук, повесила его на спинку стула и открыла внутреннюю дверь. Донесся звук музыкального инструмента и женского голоса, поющего "Золотое тщеславие".

Дверь закрылась, и мы остались стоять. Молли была испугана.

- Майло? Если она не даст нам лошадей, что мы будем делать?

За закрытой дверью мы не слышали шума города, но они уже могли спохватиться, что нас нет, и начать поиски. Если у них была голова на плечах, они будут искать осторожно, потому что у людей любого западного городка есть предел терпению, и, насколько я знал, в городке не было представителя закона. В таких случаях народ сам решает свои проблемы, и со злодеями горожане обычно не церемонятся.

Ждать здесь было приятно. Кухня была теплой, пахла свежим хлебом и кофе и была безукоризненно чистой.

Вдруг дверь на улицу открылась, и вошел огромный индеец. И он на самом деле был огромным. Я тоже не маленький и, говорят, довольно сильный, но из этого индейца получилось двое таких, как я. Может он и был старым, но у него были громадные ручищи, и, судя по ним, я бы не сказал, что он даже пожилой.

- Меня зовут Майло Тэлон, - сказал я.

Он, не отрываясь, смотрел на меня, как мне показалось, достаточно долго, потом сказал:

- Я тебя знаю. - Он помолчал и добавил: - Иногда ты ездил на пятнистой лошади.

Я не садился на ту кобылу в яблоках вот уже несколько лет, и это было далеко отсюда.

Прежде чем я успел спросить его, где он меня видел на пятнистой лошади, женщина открыла внутреннюю дверь и поманила нас.

Она провела нас по коридору, заставленному полками с книгами, затем должно быть, через гостиную в дальнее крыло. Она легко постучала, открыла дверь и, сделав нам жест войти, закрыла ее за нами.

Мэгги сидела в огромном кресле на возвышении, и вначале я подумал, что это больное самолюбие заставило ее сесть на то, что казалось троном. Затем я увидел, что добавив восемь дюймов к обычной высоте кресла, она могла наблюдать за тем, что делается в городе и его окрестностях.