Майор Вихрь

Маршал Конев:

«К этому времени прорыв немецкой обороны был осуществлен на фронте в двести пятьдесят километров и на глубину до ста двадцати — ста сорока километров. К этому времени войска фронта разгромили основные, главные силы 4-й танковой армии, 24-го танкового резервного корпуса и нанесли значительное поражение 17-й немецкой полевой армии, входившей в группу армий «А», которой командовал генерал Гарпе.

Достигнутые успехи создавали выгодные условия и для развития дальнейшего наступления на главном — Бреславском направлении и для удара во фланг и тыл краковско-силезской группировки немцев.

Используя все, что было у них под руками — и остатки отходящих частей и подбрасываемые из глубины резервы, — немцы стремились во что бы то ни стало задержать дальнейшее продвижение нашей главной группировки к Одеру. Но одновременно с этим они продолжали упорно оборонять Краков и, по всей видимости, несмотря на критическое положение, которое создалось у них севернее, готовились оказать самое ожесточенное сопротивление в Силезском промышленном районе. Да и странно было бы, если бы они не собирались здесь драться. Силезский промышленный район по выпуску своей продукции занимал у них второе место после Рура, который, кстати сказать, тоже очутился к тому времени под прямой угрозой со стороны наших союзников. Видимо, немцы рассчитывали, опираясь на сильно укрепленный Краковский крепостной район, сдержать нас, а в последующем, при первой возможности, нанести удар на север — во фланг и тыл нашей главной группировки, сорвать наше наступление и удержать за собой весь Силезский промышленный район.

Очевидно, здесь будет уместно сказать несколько слов о силе немецкого сопротивления, с которым мы столкнулись в этой операции вообще, беря ее целиком. Во-первых, надо отметить, что к началу операции немецкие дивизии (в особенности стоявшие против Сандомирского плацдарма) были укомплектованы и перед началом сражения имели в своем составе до двенадцати тысяч солдат и офицеров каждая. То есть, иначе говоря, к тому времени немецкая пехотная дивизия по своему людскому составу примерно соответствовала двум нашим стрелковым дивизиям.

Мы с самого начала ожидали, что немцы будут драться упорно, тем более что в перспективе дело шло о перенесении наших действий уже непосредственно на территорию Третьей империи. Тяжелая обстановка, складывающаяся в конце войны для немецкой армии, пока еще не вносила, надо сказать, почти никаких поправок в характер действий немецких солдат на поле боя: немецкий солдат продолжал драться так же, как дрался раньше, отличаясь, особенно в обороне, стойкостью, порой доходившей до самопожертвования. Организация армии оставалась на высоте, дивизии были укомплектованы, вооружены и снабжены всем или почти всем, что им полагалось по штату. В этих условиях говорить о моральной сломанности немецкой армии пока не приходилось. Надо добавить к этому и такие немаловажные факторы, как, с одной стороны, геббельсовская пропаганда, которая пугала солдат, уверяя их, что мы не оставим от Германии камня на камне и угоним в Сибирь все немецкое население, а с другой стороны, те жестокие репрессии, которые к этому времени еще более широко распространились в немецкой армии.

Ко всему этому следует добавить и заметный подъем духа, вызванный в немецкой армии наступательной операцией в Арденнах, которую сумела широко использовать немецкая пропаганда. Судя по показаниям пленных, в среде солдат и офицеров было в то время довольно широко распространено мнение, что, разбив союзников в Арденнах и принудив их к сепаратному соглашению, германскому командованию удастся бросить свои силы со всех фронтов против Советского Союза. И эта точка зрения распространялась даже и тогда, когда немецкая наступательная операция в Арденнах окончательно выдохлась.

Девятнадцатого января рано утром я выехал на наблюдательный пункт 59-й армии к генералу Коровникову. Наступавшие все эти дни с боями войска Коровникова подтягивались для нанесения удара непосредственно по Кракову с севера. И наблюдательный пункт находился уже в виду города.

Оценив вместе с командующим армией обстановку на месте, мы решили направить приданный армии 4-й гвардейский танковый корпус генерала Полубоярова в обход западнее Кракова. В сочетании с наступлением 60-й армии, выходившей в это время к юго-восточным и южным окраинам Кракова, все это создавало для немцев угрозу окружения.

Войска самой 59-й армии в то утро готовились к штурму. Им была поставлена задача ворваться в город с севера и овладеть мостами через реку Висла, лишив противника возможности продолжать дальнейшее сопротивление в самом городе.

Для меня было очень важным добиться стремительности действий всех войск, участвовавших в наступлении на Краков. Только наша стремительность могла спасти Краков от разрушений. А мы во что бы то ни стало хотели взять его неразрушенным. Мы заранее отказались от ударов артиллерии и авиации по самому городу. Это было категорически запрещено. Но зато укрепленные подступы к городу, на которых строилась немецкая оборона, мы в это утро подавили артиллерийским огнем самым основательным образом.

Спланировав на наблюдательном пункте предстоящий удар, мы вместе с Коровниковым выехали на «виллисах» непосредственно в боевые порядки его войск. Корпус Полубоярова уже входил в город с запада, а на северной окраине вовсю шел бой.

Продвижение было успешным. Немцы вели по нашим войскам ружейный, автоматный, пулеметный, артиллерийский, а временами и танковый огонь, но, несмотря на шум и треск, все-таки чувствовалось, что этот огонь уже свертывается, что, по существу, противник уже сломлен угрозой обхода танков Полубоярова и решимости, несмотря на угрозу окружения, зацепиться за город и засесть там у него уже нет. Корпус Полубоярова вот-вот мог перерезать последнюю дорогу, идущую на запад. У немцев оставалась только одна дорога — на юг, в горы. И они начали поспешно отходить.

В данном случае мы не ставили себе задачи окружить немцев в городе. Если бы мы это сделали, нам бы потом долго пришлось их выкорчевывать оттуда, и мы, несомненно, разрушили бы город. Как ни соблазнительно создать вокруг противника кольцо окружения, в данном случае мы, хотя и располагали такой возможностью, не пошли на это. Поставив противника перед реальной угрозой охвата, мы вышибали его из города прямым ударом пехоты и танков.

К вечеру части Коровникова, громя немецкие арьергарды, прошли весь город насквозь, а части 4-го танкового корпуса с северо-запада и части 60-й армии с востока и юго-востока нанесли крупные потери немцам — уже на выходе и после их выхода из Кракова.

...Мин в городе немцы заложили больше чем достаточно. Мины были заложены под все основные сооружения, под многие исторические здания.