Майор Вихрь

«Строго секретно!

27 августа 1944 года.

Вавель.

тел. А. 7 Флора 0607.

Весьма срочно!

Рейхсфюреру СС Гиммлеру.

Документ государственной важности!

Напечатано 4 экземпляра.

Экземпляр № 2.

Рейхсфюрер!

Я посылаю Вам стенограмму совещания у генерал-полковника Нойбута, посвященного вопросам, связанным с решением проблемы очагов славянизма в Европе.

«Нойбут. Господа, существо вопроса, по-видимому, всем присутствующим здесь сегодня знакомо. Поэтому я освобожу себя от тяжкой обязанности обосновывать и теоретически подкреплять, как это любит делать наша официальная пропаганда, необходимость тех акций, которые запланированы. Прошу докладывать соображения.

Мюллер. Я поручил практические работы полковникам Дорнфельду и Крауху.

Нойбут. Боюсь, что фамилии я не запомню.

Мюллер. Дорнфельд и Краух вызваны мной. Они готовы к докладу.

Нойбут. Нет смысла. Видимо, вы, как руководитель инженерной службы, сможете объяснить нам все тонкости. Вопросы, которые, вероятно, возникнут, вы решите позже.

Мюллер. Я готов.

Нойбут. Пожалуйста, мой друг, я — весь внимание.

Мюллер. Форт Пастерник, находящийся в девяти километрах от города, вот он здесь, на карте, оборудован нами в штаб по выполнению акции. Сюда будут проведены электрокабельные прожилины. Старый город, Крепость, Храм, Старый Рынок, Университет и все остальные здания, представляющие собой сколько-нибудь значительную ценность, будут заминированы.

Нойбут. Нет, нет, Мюллер. Такую формулировку наверняка отвергнут в ставке рейхсфюрера. Речь идет обо всех зданиях, всех, я подчеркиваю. Мы — солдаты, а не исследователи, и не нам определять ценность исторических памятников. Акция только в том случае будет действенной, когда будет уничтожено все, а не выборочные объекты. Да и потом, в случае уничтожения выборочным порядком наиболее ценных памятников будущее может обвинить нас в вандализме. Полное уничтожение оправдывается логикой войны.

Бригадефюрер СС Биргоф. Господин генерал, думаю, что вопрос оправдания наших действий в будущем должен больше всего занимать ведомство доктора Геббельса.

Нойбут. Биргоф, после первой мировой войны вам было лет десять или больше?

Биргоф. Мне было семь лет, господин генерал, но я живу будущим, а не прошедшим.

Нойбут. Вам следовало бы родиться язычником на острове Пасхи, а не партийным деятелем в нашей армии. Дальнейшие дискуссии я считаю излишними.

Биргоф. Я высказывал свою искреннюю точку зрения.

Нойбут. Их у вас две? Или больше? Мюллер, продолжайте.

Мюллер. Мы внесем коррективы. Все здания будут заминированы. Центр — в форте Пастерник, охрану которого должны нести войска СС, может в любую необходимую минуту поднять Краков на воздух. В целях маскировки мы проведем несколько рвов якобы в целях ремонта водопровода и кабеля. Это позволит нам ввести в заблуждение возможных красных агентов, а также местное националистическое подполье.

Нойбут. Между прочим, Биргоф, я плакал слезами восторга в Лувре. Я бы возражал против этой акции, если бы не отдавал себе отчета в том, что она необходима как военное мероприятие.

Биргоф. Какие мины вы думаете употребить? Не может ли случиться так, что Краков взлетит на воздух в то время, когда наши солдаты будут спать в кроватях?

Мюллер. Поляки не пойдут на самоуничтожение.

Нойбут. Вы плохо знаете поляков.

Биргоф. По-моему, мы забываем, что в нашей стране существует такая организация, как СД и гестапо.

Мюллер. И армейская контрразведка.

Биргоф. Военная разведка — довольно шаткий институт, я никогда не скрывал своего скептического отношения к этой организации.

Нойбут. Вы забываетесь, Биргоф.

Биргоф. Простите, генерал, но партия меня учит правде. И я не намерен лгать вам, великому полководцу.

Мюллер. Вы против того, чтобы операцию курировала армейская контрразведка?

Биргоф. Да. Я убежден, что курировать эту акцию должны гестапо и СС.

Нойбут. Хорошо, я надеюсь, СД работает в контакте с инженерным ведомством?

Мюллер. Да, наши друзья из тайной полиции получают информацию ежедневно и оказывают нам немаловажную помощь.

Нойбут. Соображение Биргофа мне представляется в высшей мере серьезным. Поэтому максимальный контакт с гестапо, максимальный.

Мюллер. Да, господин генерал, непременно.

Нойбут. Как будут охраняться те девять километров, что идут от города к Пастернику? Если вы расставите солдат, это будет по меньшей мере смешным.

Мюллер. От города к форту пойдут семь каналов с проводами: пять в качестве маскировки, один канал — связь и один — в бронированном футляре — канал взрыва.

Нойбут. Разумно, хотя и обидно: страховаться с такой тщательностью, будто речь идет о вражеском тыле, а не о нашем. Что еще?

Мюллер. Вот графическое решение вопроса — схемы, карты, выкладки и один довольно интересный подсчет: на восстановление Кракова потребуется более ста миллионов долларов.

Биргоф. Странно, почему расчеты велись в долларах. Можно подумать, что рейхсмарка — это не валюта.

Нойбут. Биргоф, вы стараетесь казаться самым верным сыном Германии из всех присутствующих здесь. Право, это смешно. И не очень умно. Человека украшает скромность, юмор и сдержанность. Послушайте совета старого солдата... Пригласите полковников Дорнфельда и Крауха, я хочу пожелать им успеха.

Мюллер. Господин генерал, вы не обещали запомнить их фамилии. (Оживление, смех.)

Нойбут. Бич штабиста — это его память».

С подлинным верно: бригадефюрер СС Биргоф.